— Да, у тебя, Грегор, теперь людей в два раза больше, чем у меня, — заметил Дюрфор. И скорбно добавил:
— Под стенами Тарбурона многие пали.
— У нас тоже не обошлось без потерь, — сказал Григорий. Потом добавил:
— Но, мы победили. И армия шейха Халеда больше никогда не сможет угрожать христианам Леванта.
Тут к ним подошел седой капеллан Годфруа и сказал:
— Главное, братья, что Господь дал нам эту возможность победить. И не нам, а Имени Его слава! Так давайте же помолимся, братья!
Он опустился на колени прямо среди трупов, воткнул перед собой меч и начал читать перед этим импровизированным крестом молитву на латыни. И все тамплиеры тоже встали на колени и вторили ему.
Когда они закончили, к ним подъехал граф Ибелин со своей свитой. Все его рыцари, как и сам граф, были забрызганы вражеской кровью. Бертран де Луарк, который помолился вместе со всеми, хотя и не был храмовником, поднялся с колен и произнес:
— Я прибыл в Святую землю, как паломник. И представлял ее себе совсем по-другому, поверив в сказки, которые рассказывают об этой священной стране проповедники в Европе. Хотелось мне, конечно, посетить Святые места. Потому я и пустился в этот поход за море вместе со своим дядей. Только вот дядю моего вместе с двумя нашими оруженосцами убили сарацины. Такой печальный получился результат у нашего паломничества. А главным святыням поклониться я так и не смог. Потому что Иерусалим, Назарет и Вифлеем захвачены врагами.
— Левант представляет собой очень опасное место, друг мой, — сказал Ибелин.
— Да, монсеньор, теперь я уже понял, что в Святой земле нет молочных рек и кисельных берегов. Нету тут источников меда и молока, как говорится в сказаниях.
Граф кивнул:
— Как видите, мессир, большая часть нашего королевства в Святой земле — это неприветливая каменистая почва, выжженная солнцем, по сути пустыня, где мало воды, не обещающая хорошие урожаи. Смерть здесь ходит всегда где-то близко, а жизнь людей тяжела и уныла. И я не знаю, кому у нас хуже живется, простым крестьянам или воинам, вроде нас, которые пытаются защищать слабых, постоянно рискуя и погибая в боях. Я не говорю уже о том, сколько калек нам приносит война. Достаточно сейчас взглянуть вокруг на это поле битвы, чтобы понять это. Но, почти каждый мужчина в этой стране умеет держать оружие и готов к обороне. И мы считаем себя счастливыми, если мир устанавливается больше, чем на год. Тогда постепенно припасы начинают пополняться. Но, потом все опять повторяется. Приходят новые армии сарацин и уничтожают все вокруг. Или же мы сами устраиваем свары между собой и разоряем земли друг друга, что еще обиднее. И это вместо того, чтобы объединять силы перед лицом неприятеля. Но, на этот раз мы, все же, сумели забыть распри, и вот результат: победа!
Глава 6
После боя оба отряда тамплиеров объединились и тщательно прочесывали долину, раскинувшуюся перед Тарбуроном сразу за сарацинским осадным лагерем, куда крестоносцы согнали половину пленных врагов. В глубине долины вполне могли скрываться уцелевшие в бою и не попавшие в плен враги. Впрочем, особенно прятаться им было и негде. Все в этой долине, где раньше находилось немецкое поселение, было давно разрушено.
От немецкой деревни, называвшейся Генц, остались лишь почерневшие остовы домов, амбаров и других хозяйственных построек, пережившие пожар, устроенный неприятелем. Оливковые рощи сарацины тоже частично сожгли, а оставшиеся деревья вырубили. Они специально применяли тактику выжженной земли, чтобы христиане, если даже и отобьют эту землю обратно, еще долго не могли бы восстановить хозяйства, основной доход которых давали масличные рощи. А ведь для того, чтобы вырастить даже одно масличное дерево до состояния плодоношения, нужно десять, а то и больше спокойных лет, в зависимости от сорта и местных условий.
Внутри сожженных домов лежали покойники, теперь уже почти скелеты с редкими высохшими лохмотьями кожи на белых костях. Трупы принадлежали не только мужчинам, а и женщинам, и даже детям. Сарацины не удосужились похоронить местных жителей, лишь снесли мертвецов внутрь остатков их же домов, да и то не всех. Некоторые все еще лежали среди уродливых пней, оставшихся от масличных деревьев. Глядя вокруг, Григорий вспомнил оживших мертвецов, с которыми ему не так давно пришлось столкнуться возле часовни, и это воспоминание сразу натолкнуло его на мысль, что тот некромант, о котором говорил монах Иннокентий, вполне мог скрываться среди пленных, или же прятаться где-то поблизости.