- Верно! – согласилась Челис. – Об этом виконте рассказывают ужасные вещи!
- Вы – решительная девушка, леди Оливия! – подхватила Адена.
- Благодарю! – не стала возражать я.
- А Вы идете завтра в манеж? Там состоятся поединки борцов, - вдруг сказала Челис. – Они будут драться без оружия.
Манежем здесь называлось сооружение, похожее на стадион, только небольших размеров, там проходили поединки на мечах. Воины облачались в защитные костюмы и сражались специально затупленными мечами. Наблюдать за такими дуэлями было интересно, на них могли присутствовать и дети, в отличие от, скажем, спектаклей королевского театра. Младший брат Кайл был, наверное, самым благодарным зрителем на таких спортивных мероприятиях.
- Впервые слышу о таких поединках, - сказала я.
- Ну, разумеется! – поспешила Адена сообщить мне новость. – Такого еще не было в нашем королевстве. Этот вид борьбы очень популярен в Саравии, поэтому завтра будут бороться прибывшие в королевство с визитом гости из Саравии.
- Говорят, даже сам принц Ильтар будет участвовать, - с придыханием добавила Челис.
- Спасибо, что рассказали, будет любопытно посмотреть на эти поединки. Думаю, мы приедем в манеж всей семьей.
- Значит, мы там увидимся, - кивнула Челис, наша ложа находится недалеко от той, что занимает Ваша семья.
Как обычно, я сидела на своем месте, в третьем ряду и готовилась к лекции. Сегодня в расписании появился новый предмет – основы дипломатии. С практической точки зрения знания по данному предмету вряд ли мне могут пригодиться, но узнать что-то новое всегда было интересно. В аудиторию быстрым шагом вошел профессор Креминг, а затем я увидела графа Ривгана, который следовал за Кремингом своей характерной походкой: уверенной и в то же время мягкой, как у хищника. Ректор решил лично представить графа:
- Уважаемые студенты! Я имею честь представить вам графа Ривгана, который, по мнению нашего короля и монархов других стран, является одним из лучших дипломатов не только нашего королевства, а всего сообщества государств. Он любезно согласился прочитать курс лекций о своей деятельности. Уверен, что это интересно и полезно будет послушать не только тем, кто в будущем выберет именно эту специализацию, но и всем остальным. Я очень надеюсь, что в дальнейшем граф в круг своих интересов включит еще и преподавание, и займется им в нашем университете на постоянной основе.
Для меня появление Торина было настолько неожиданным, что, к стыду своему, я обо всем забыла и восторженно, как пустоголовая простушка, засмотрелась на него. Я была рада его видеть, и еще, оказывается, безумно соскучилась по этим глазам цвета безоблачного неба. Он стоял рядом с профессором и, пока тот говорил, внимательным равнодушным взглядом обводил аудиторию, пока не встретился с моими глазами. В них я прочла узнавание и радость?! Что?! Померещится же! Я перевела взгляд на профессора, но чувствовала, что Торин не отвел глаз и по-прежнему смотрел на меня. Отчего-то разволновавшись, начала краснеть, а в таком состоянии прыщи становились четко очерченными, они, как будто проявлялись. Ну, что ж, граф, любуйтесь! От досады я прикусила нижнюю губу и, не выдержав, снова посмотрела на него. Торин в это время приглядывался к студентам, но, будто почувствовав мой взгляд, снова обратил свой взор на меня и улыбнулся. Я уставилась на него, боясь ошибиться, это была не ухмылка и даже не усмешка, а именно улыбка. Возможно, я даже назвала бы ее дружеской, если бы не знала, как он ко мне относится.
А потом, когда Креминг ушел, Торин заговорил, его голос завораживал, я заслушалась и, признаться, даже не сразу сосредоточилась и начала записывать. Сначала он рассказал о базовых понятиях данного предмета, дал им определение, говорил об основах искусства дипломатии, затем обозначал какую-то проблемную ситуацию и предлагал студентам самим найти выход и решить эту проблему. Получалось, что-то вроде игры, которая увлекла всех, правда участвовала в этом, как обычно, только мужская аудитория. Подозреваю, что девушки, так же как и я, восторженно слушали графа. Он тем временем говорил:
- Рассмотрим следующую ситуацию: некое государство не желает с нами сотрудничать и очень сдержанно относится к любым нашим инициативам в любой сфере деятельности. Поставлена задача – изменить в корне эту ситуацию и склонить интересующую нас сторону к выгодной для нас деятельности. Какие способы решения проблемы Вы видите?
В аудитории стоял тихий гул, студенты приглушенно переговаривались между собой, но никто пока не решался высказаться вслух. Я как раз закончила записывать и подняла глаза, Торин смотрел прямо на меня, и, кажется, в его глазах я разглядела вызов.
- Неужели шантаж? – не удержалась я, а потом запоздало представилась в соответствии с правилами: - Студентка Стелтон.
Девушки дружно ахнули, а парни от неожиданности замолчали и озадаченно уставились на меня. Не знаю, что всех больше поразило: мой ответ-вопрос или то, что посмела открыть рот.
- Я бы не был столь категоричен, - с улыбкой заметил Торин. – Попытайтесь еще раз, пожалуйста, студентка Стелтон.
- Можно назвать это принуждением к сотрудничеству, - ответила я.
- Блестящее определение, - расплылся в довольной улыбке граф.
Но я не дала себя сбить с толку и продолжила:
- Хотя суть наших поступков от этого вряд ли изменится, ведь нужно создать такие тяжелые для той стороны условия, а, точнее, довести оппонента до практически безнадежного состояния и в этот момент предложить единственный для него и выгодный для нас выход, путь к которому лежит исключительно через сотрудничество с нами.
- Разумеется, здесь, как и в любом сложном неоднозначном деле, есть свои издержки, и Вы на них указали, студентка Стелтон, но важен полученный результат, обязательно следует иметь в виду, что средства достижения его должны быть приемлемыми для обеих сторон.
- Господин Ривган, а какое, по Вашему мнению, даст определение нашим действиям та сторона? – поинтересовалась я.
Глаза графа странно заблестели.
- Тут возможны варианты, если решение будет неожиданным, то его можно назвать сюрпризом, но я склонен думать, что вынужденное сотрудничество – это наиболее правильный вариант определения, - ответил он.
- Боюсь, не все с Вами согласятся, господин Ривган, - произнесла я. – Один мой знакомый, тоже, кстати, дипломат назвал такие действия, прошу прощения, я цитирую: «Беспардонная назойливость».
Снова «Ах!» со стороны женской аудитории, и звенящая тишина – со стороны мужской.
- Он был не прав, - тихо ответил Торин, не отрывая от меня глаз. – И, поверьте мне, очень сожалеет об этом.
Я опустила глаза, честно говоря, верилось в это с трудом, но мне отчего-то стало легче, да и настроение поднялось. Торин продолжил лекцию, но я больше не принимала участия в дискуссиях, сидела, уткнувшись в листок бумаги и, как прилежная ученица, старательно все записывала.
После этого занятия я долго маялась, пытаясь разобраться в себе. Было неприятно, больно, но мне необходимо было понять, что делать дальше. Чтобы мои чувства и наивные мечты не заслоняли от меня реальность, села перед зеркалом и стала рассматривать кожу на своем лице. Проблема заключалась в том, что Торин Ривган мне по-прежнему нравился, очень, несмотря на то, что он обидел меня, несмотря на его отношение ко мне, в этом я с горечью себе призналась. К счастью, понимание этого хоть как-то охлаждало мой пыл и «включало» мозги.
Итак, он меня обидел, нет, точнее, я на него обиделась. Его слова: «Может быть, …стоило не питать иллюзий, а реально оценить себя и смириться с неизбежностью?» и тогда, и сейчас звучат, как приговор. Но вот только надо ли обижаться на правду? Изображение в зеркале расплылось. Человек сказал то, что думал, а что мне это не понравилось, точнее, я с этим в корне не согласна, не делает его хуже или лучше, лишь доказывает, как по-разному мы смотрим на одни и те же вещи. То есть, прослеживается полное несовпадение взглядов, значит, нормальные взаимоотношения построить нереально, о гармонии и говорить не стоит. Вообщем, надеяться не на что. Чтобы вытереть слезы потребовался ни один носовой платок, затем вновь стала смотреть на свое отражение.