Я присела в реверансе.
- Так Вы все-таки приобрели клавесин для университета, граф? Что ж, похвально! – произнес профессор, довольно улыбаясь.
Ничего себе! Торин специально купил клавесин, чтобы мы могли заниматься танцами? Я удивленно посмотрела на него, он лишь пожал плечами, стараясь скрыть смущение.
- Не думала, что граф Ривган преподает в университете танцы, - с сарказмом произнесла леди Ренита, сверля Торина недоверчивым взглядом.
- Граф читает курс лекций по дипломатии, он также вызвался проводить дополнительные занятия, которые, разумеется, согласовал со мной, -жизнерадостно пояснил ректор, глядя на герцогиню.
- А Вас, профессор, не смущает малочисленный состав аудитории? – все еще хмурясь, спросила герцогиня.
- Это индивидуальные занятия, в которых соблюдена форма отношений: преподаватель – студент, - уверенно проговорил Креминг, а, потом, покосившись на герцогиню, добавил: - Впрочем, если Вы, леди Норман, станете куратором, то будете вправе ввести свои правила и требовать их соблюдения.
- Рада слышать это, господин Креминг, - заявила герцогиня. – Что ж, пойдемте профессор, не будем мешать.
- Простите меня, леди Оливия, - виновато произнес Торин после того, как за леди Норман и профессором закрылась дверь. – Я невольно скомпрометировал Вас в глазах герцогини.
- Вы не виноваты, господин Ривган, - вздохнула я. – Иной состав аудитории меня бы в такой ситуации не устроил.
Он ошеломленно посмотрел на меня, я вздохнула, невесело улыбнулась и спросила:
- Продолжим?
- Сегодня наше последнее занятие, леди Оливия, - с грустной улыбкой заявил Торин, когда мы повторили два танца.
- У меня плохо получается? – расстроенно спросила я.
- Нет! Вы отлично справляетесь! – возразил Торин. – Просто мне нечему больше Вас учить.
- Но Вы чем-то огорчены, - обронила я.
- Ну, раз уж Вы это заметили, буду с Вами откровенен, - усмехнулся он. – Мне грустно расставаться с Вами.
Меня смутило это признание, я не нашлась, что ответить. С одной стороны, мне нравились наши занятия, Торин, действительно, хорошо танцевал, а как учитель был, на мой взгляд, просто великолепен. Он был очень терпелив, по-доброму подшучивал над моими ошибками, а еще, каждый раз от его прикосновений у меня на миг замирало сердце, а потом начинало радостно биться, и я получала истинное удовольствие и от общения, и от танцев с таким изысканным партнером.
- Правда, остался еще один танец – вальс, - с улыбкой, внимательно глядя на меня, продолжил Торин. – Но его Вы и так замечательно танцуете.
Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг спросила:
- Хотите, я покажу Вам, как надо правильно танцевать вальс?
- Правильно? – недоуменно переспросил граф. – То есть, Вы хотите сказать: то, что происходило на том балу, было неправильно?
Вопрос прозвучал двусмысленно, и я не рискнула на него ответить, лишь, смутившись, пожала плечами и пробормотала:
- Ну, если не хотите…
- Я этого не говорил, - поспешно возразил Торин. – Мне очень интересно узнать, как нужно делать правильно.
Я начала кружиться по классу, приговаривая:
- Раз, два, три…раз, два, три…
Он с любопытством смотрел на меня, и по его улыбке было видно, что ему нравится, как я танцую. Воодушевленная успехом, сказала ему:
- А теперь попробуем вместе. Я кладу свою ладонь в Вашу левую руку, - он проследил за моей рукой и послушно отвел руку в сторону. – А правой рукой обнимите меня.
Торин удивленно вскинул брови, но вдруг глаза его потемнели, впиваясь в меня взглядом, он положил ладонь мне на талию и резко прижал к себе. И опять началось! Как на том балу! Я не могла поверить, ведь уже не раз во время разучивания танцев его ладони обхватывали мою талию, не скрою, при этом я испытывала сладостный трепет, но сейчас ощущения были мощнее и ярче. Дыхание сбилось так, что не могла говорить, дрожь накатывала волнами, я закрыла глаза и опустила голову. Некоторое время мы молча стояли, не в силах пошевелиться.
- Нет! Это плохая идея! – наконец, удалось выдавить мне мгновенно охрипшим голосом. – В другой раз… может быть…
Я опустила руки и отступила назад, он не стал меня удерживать.
- Ваш вариант вальса, леди Оливия, потрясающий! – услышала волнующий голос графа.
Я не смотрела на него, была сосредоточена на своем дыхании, пыталась успокоиться и выровнять его.
- Завтра состоится бал, где Вы сможете продемонстрировать свои успехи, леди Оливия, - промолвил Торин. – Очень надеюсь Вас там увидеть.
- Но я не собиралась ничего демонстрировать, танцы разучивала на всякий случай. Или Вы хотите экзамен мне устроить? – смогла, наконец, улыбнуться я.
- Просто хочу танцевать с Вами на балу, - очень серьезно ответил граф.
- Хорошо, - согласилась я. – Но с одним условием – Вы не будете приглашать меня на вальс!
Он внимательно посмотрел на меня и, не сумев сдержать довольной улыбки, сказал:
- Понимаю.
- Надеюсь, - вздохнула я.
Торин каждый раз с нетерпением ждал Оливию, чтобы учить ее танцам. Когда она согласилась заниматься в университете, он пошел к профессору Кремингу и признался, что хочет обучать одну из студенток танцам прямо в университете, чтобы не скомпрометировать ее. На возражения Креминга, что в данном учебном заведении не преподают такую дисциплину, и также нет клавесина, ответил, что это будут неоплачиваемые дополнительные занятия, а музыкальный инструмент он приобретет из собственных средств и оставит в университете, поскольку уверен, что в дальнейшем тот пригодится для организации выступлений и праздничных мероприятий. Все это выглядело не слишком убедительно. Креминг с удивлением смотрел на взволнованного графа и не узнавал в нем хладнокровного дипломата, просчитывающего ситуацию на несколько шагов вперед. Профессор, будучи сам порядочным человеком, нисколько не сомневался в благородстве Торина, поэтому дал разрешение и распорядился подготовить для занятий одну из классных комнат, освободив ее от мебели. Торин нашел аккомпаниатора - пожилую особу, которая никогда не рассказывала о своих нанимателях. Несколько необычной была просьба Торина, чтобы музыка звучала постоянно, а не только во время движения партнеров. Таким образом, они могли разговаривать с Оливией, не боясь быть услышанными.
Как он и предполагал, занятия с Оливией доставляли ему огромное удовольствие. Он, как мальчишка впадал в эйфорию от малейшего прикосновения к ней. С каким же восторгом он наблюдал за ее реакцией. Ее тело откликалось на каждое касание. Это мешало ей выучить танцевальные движения, она спотыкалась, сбивалась с шага, путала направления, а иногда, во время разговоров, просто останавливалась и не сразу замечала этого. Оливия краснела, смущаясь, бросала виноватые взгляды, тяжело вздыхала, прикусывала от досады нижнюю губку. Как же ему все это нравилось! Оказалось, Оливия его не обманывала! Она, действительно, не умела танцевать ни одного из известных танцев, но его это нисколько не огорчало, потому что давало возможность вновь встречаться с ней.
Торин решил не танцевать с ней вальс: боялся, что не выдержит и сорвется. И вдруг: «Хотите, я покажу Вам, как надо правильно танцевать вальс?». Его это немного уязвило, значит, то, что происходило между ними на балу во время этого танца, было неправильно? Но только Оливия не кокетничала, она не ответила на его выпад, а когда он все же попросил показать, закружилась по классу. Они будто поменялись ролями, теперь уже она объясняла ему, как надо двигаться, и, услышав от нее «…обнимите меня», он не сдержался и крепко прижал ее к себе. Желание накрыло его, он не мог дышать и боялся пошевелиться. Торин чувствовал, как Оливия затрепетала под его рукой и застыла, закрыв глаза. Она опустила голову, а он не мог отвести взгляда от ее груди, которая то опускалась, то поднималась от ее неровного дыхания. Чуть позже она все же нашла в себе силы отойти от него. «Ваш вариант вальса, леди Оливия, потрясающий!» - так он почти признался ей в своих чувствах.
После каждого занятия с ней, он физически мучился от неудовлетворенного желания, но каждый раз отмахивался от мысли облегчить свои страдания с кем-либо. Он хотел только Оливию!