Надя была на прекрасном счету у своего репетитора по венгерскому и финскому — Тимофея Гордеева — и жутко хотела прорваться в его богатую и респектабельную семью. Как раз в этот день ей предоставлялся волшебный шанс — на празднике по случаю выпускного, куда она и две ее подружки Соня и Рита, попадали исключительно благодаря Тимофею, она намеревалась познакомиться с одним из братьев Тимофея. На обоих ею уже было собрано солидное досье и все зависело уже от самих братьев — кто первый купится, того она и окрутит. Именно поэтому с самого утра Наденька носилась между своей комнатой и ванной накручивая волосы, делая на лице маску и прочие женские хитрости. А уж выбор туалетной воды — о, это были адовы муки.
Когда Наденька в очередной раз пронеслась в ванну Зина с кухни поинтересовалась у дочери:
— Надюша, куда ты сегодня собираешься?
Ответа не последовало. Зина подошла к двери в ванну и услышала как шумит вода, Надя смывала очередную маску для лица. Дверь приоткрылась:
— Что, мамочка?
— Куда ты сегодня идешь?
— У Сони вечеринка.
Двери захлопнулись. Зина вернулась на кухню к недопитому кофе. Полина откинулась в своем кресле и перелистывала газету:
— Куда собирается наша бестия? — спросила Полина.
— Мама! Я прошу тебя. Надей гордится вся школа, — стала злиться Зина.
— И что? Тобой тоже гордилась, — напомнила Полина.
Зина смерила мать укоряющим недовольным взглядом — могла бы и не напоминать лишний раз. Полина в ответ углубилась в газету и более дочери ничего не отвечала. Так завершался любой разговор старой женщины по поводу внучки — все сводилось к тому, что у Полины паранойя и начинающийся старческий маразм, обостренная подозрительность.
Зина допила кофе, оставила чашку в мойке и подошла к окну. Несмотря на улучшенную планировку кухня была довольно тесной. Настолько, что втроем на ней было уже не развернуться. Зина взяла лейку и стала машинально поливать полудохлые фиалки, стоявшие на подоконнике и всем видом умолявшие хозяев, чтобы те поскорее отдали их в добрые руки. Но Гнидовы цветочный язык не слышали и не умели его понимать — большая часть цветов в их квартире подыхали за месяц. А фиалки просто десять лет никто не пересаживал, они переехали еще с Соборной улицы и являлись героическими долгожителями.
А вот вид из окна — да, это была главная ценность — огромный лесопарк, отделявший Клин от Восточной промзоны, но по прямой до этих труб было около полутора километров и они практически не попадали в общий пейзаж, так как располагались четко в левом углу и то, очень маленькой частью большой серой трубы ТЭЦ. А все остальное пространство занимал Его величество Лес, который не пересаживали при постройке города — то есть это был самый настоящий реликтовый лес. Прямо у подножия двадцатидвухэтажки пробегала, облаченная в гранитную набережную окультуренная речка Клин, которая в догородские времена была уже раза в три и очень мелкая, с чистой и холодной водой, но после постройки ГЭС уровень всех рек на территории города поднялся и Клин смогла закрыть собой небольшую акваторию, сделанную для нее в граните.
Зину перехватило странное беспокойство. Ее начали мучить воспоминания, дом на Соборной. Странная боль внутри. Но она ее отмела, так же как отмела тогда стыд, отвращение и все остальное. Теперь Она ДРУГАЯ. У нее иные цели.
— Зина, посмотри сюда.
Мать опять прочитала в газете какой–то ужас. Зина отвлеклась от пейзажа за окном, приоткрыла форточку и повернулась к Полине:
— Что, еще один маньяк?
— Да, Ты только посмотри! — Полина подала Зине газету. Это лицо Зина сразу узнала. Слишком хорошо она ее запомнила.
— Наталья Борисовна Двуликова! — вырвалось у Зины. Сколько лет она не слышала этого имени.
— Ты почитай что с ней сделал этот изверг! — проскрипела Полина, — я как себе представлю, так тошно становится, как нормальный человек может такое сделать. Нет. Это сделал ненормальный, психопат.
— Господи, но кто это мог быть?! — Зина лихорадочно бегала глазами по строчкам и не верила в то, что такое возможно, — зачем все было делать так жестоко.
— Это жестокий мир, Зинуль.
— Но всему есть свой предел! — Зина бросила газету на стол фотографией вверх.
В очередной раз выскочила из ванной Надя и забежала за соком на кухню:
— О! — удивилась она фотографии, — кто это ее так?