Моника, закутав себя и Маркуса в облако дыма, мечтательно слушала старые провансальские куплеты, которые сегодня, под этим небом были как нельзя кстати. Родной язык этой земли будил ее память, о веселье, о любви и дуэлях. Здесь одинаково легко смеялись, любили и убивали. Картины прошлого, уже готовые всплыть перед моим взором растаяли, полностью вытесненные Дарием, его голосом, лицом и горящим страстью, обжигающим взглядом. Он умел петь так, словно не было никого рядом, и его голос звучал лишь для меня одной. Я полностью потеряла счет времени, растворившись в странной неге, и пришла в себя лишь когда Дарий, подозвав зачарованного пианиста, вручил ему инструмент со словами ободрения. Звуки музыки вновь вернули очарование летней ночи. Дарий подошел ко мне и еле слышно прошептал:
— Я опять испытываю непреодолимое желание вас украсть, любовь моя…
— А они? — я кивнула в сторону наших друзей, которые были увлечены каждый своим, казалось, ничего не замечая вокруг.
— Им сейчас не до нас… — настаивал он. — Нинон определила нас в номер для новобрачных… — его улыбка стала шире, а блеск горящих глаз, еще ярче.
— Как будем сбегать? — пошутила я, находясь под гипнозом его очарования.
— Быстро и бесшумно…
Дарий легко подхватил меня на руки и ветром умчал в замок.
Белоснежно-кружевной номер, встретил нас запахом орхидей и откинутым пологом великолепной кровати. Я вопросительно посмотрела на Дария.
— Это не я, Нинон… она помнит слабости и вкусы тех, кто ей интересен…
— Теперь ревнуете вы, месье? — шутила я, пытаясь унять бешеный ритм своего сердца.
— Нет, я в замешательстве… — прошептал он, уложив меня в кружева кровати.
— Что не дает покоя моему рыцарю? — игриво поинтересовалась я, и не узнала свой голос совершенно, он был гортанный, словно надломленный и обжигающий.
— Ваша красота… — выдохнул он, закрыл глаза и застыл безмолвной статуей, словно ослепленный.
— А вы не открывайте глаз… — прошептала я и поцеловала его. Гладкие мраморные губы, скользнули по моей шее, сильные руки обнимали, притягивая меня все сильнее, я растворялась и таяла в его объятьях.
Внезапно Дарий остановился и замер. Я открыла глаза и с удивлением увидела, что его лицо перекошено невообразимой мукой, а в глазах притаился страх. Замерев на мгновение, пытаясь понять, что произошло, я, наконец, догадалась… он боялся причинить мне боль.
Я прильнула к нему, целуя его шею, а потом, прижавшись щекой к его щеке, прошептала:
— Не останавливайся, пожалуйста…
Из его горла вырвался стон, переходящий в гортанное тихое рычание, руки оплели меня с еще большей силой, а губы вернулись…
Утро было продолжением сказки ночи. Я проснулась, услышала пение птиц, ощутила прохладные руки, обнимавшие меня, защищая от жары. Меня постепенно заполняли разные эмоции и ощущения, возвращавшиеся, вместе с воспоминаниями о событиях этой ночи. Нега и блаженство, постепенно сменялись чувством безмерного счастья, заставляя петь каждую, клеточку моего тела, заполняя его совершенно новым ощущением, незнакомым, но просто непередаваемо великолепным! Я лежала, закрыв глаза, прислушиваясь к себе, прекрасно понимая, что Дарий уже знает, что я не сплю.
— Сейчас утро или уже день? — прошептала я, не желая открывать глаза, чтобы сказка не кончалась.
— День… — шепотом ответил Дарий, а потом порывисто вздохнул и спросил, — Ты можешь пообещать мне одну вещь?
— Это что-то сложно выполнимое? — улыбнулась я.
— Еще не знаю…
— Что я должна пообещать? — мне стало интересно, и я даже собралась окончательно проснуться.
— Пообещай мне не пугаться, что бы ты ни увидела… пожалуйста…
Его тон заставил меня насторожиться, я открыла глаза и встретилась с его обеспокоенным взглядом. Не понимая, что могло его так расстроить, я стала внимательно рассматривать его лицо. Страшного ничего я не увидела, Дарий был так же прекрасен, как и в первую нашу встречу, это всегда меня завораживало.
— Хорошо, — пробормотала я, не понимая, чего я собственно могла бы испугаться, — с тобой ведь все хорошо?