Жак, словно по мановению волшебной палочки, появился с подносом в руках, на котором в бокалах красного муранского стекла, уже были напитки, приготовленные для каждого.
— Остывайте, друзья мои, нас ждет легкий ужин, после чего нам всем не мешало бы передохнуть. Всем придется проснуться с рассветом. — Нинон снова стала радушной хозяйкой салона, — За победителей и судей!
Все выпили, и разговор за ужином, принял более мирное русло. Мишель опять шутил, явно находясь в отличном расположении духа, Нинон улыбалась, глядя на него, Маркус с обожанием пожирал Монику глазами. Ревекка же, села в отдалении, явно что-то обдумывая, едва притронувшись к своему питью. Я уже согрелась, странный испуг прошел, мне опять было хорошо и легко в компании друзей.
Дарий странно смотрел на меня, словно его неотступно мучил вопрос, который он не мог задать. И только, когда за нами закрылась дверь новых апартаментов, определенных для нас Нинон, он решился:
— Дезирэ… что послужило причиной твоего странного настроения?
Вопрос поставил меня в тупик, т. к. ответа на него я не знала.
— Что ты имеешь ввиду? — спросила я, просто для того, чтобы не молчать.
— Сейчас ты человек, но ты воин и всегда им была! Что расстроило тебя на столько, что ты ТАК отреагировала на глупую забаву?
— Я испугалась за Монику… — пробормотала я нерешительно.
— Я думаю, что это всего лишь следствие, но чего? — настаивал Дарий, явно обеспокоенный.
Я села на кровать и начала растирать виски, голова резко и отчаянно разболелась.
Дарий присел у моих ног, молча ожидая ответов на свои вопросы, а я судорожно пыталась сообразить, что ему сказать. Так и не дождавшись ответа, он сел рядом, притянул меня к себе, и положив ледяные ладони на мой лоб, тяжело выдохнул.
— У меня такое впечатление, что мир рушится, и я ничего не могу с этим сделать… — это все, что я смогла высказать, из огромного потока мыслей, которые внезапной лавиной обрушились на мой и без того воспаленный мозг.
— Ты о чем? — голос Дария задрожал от сдерживаемого рычания.
— Столько всего надо сделать, а я просто человек! — в полном бессилии, я спрятала на его ледяной груди не только свое лицо, но и слезы.
— О! Дезирэ, да это же истерика! — он сгреб меня в охапку, как маленькую и стал тихонько укачивать.
Какое-то время, я просто безудержно рыдала, но постепенно ком в горле исчез, вместе с тупой, ноющей болью в груди.
Когда я уже совсем затихла и перестала всхлипывать, Дарий осторожно убрал спутанные волосы с моего лица и, глядя мне в глаза с всепоглощающей нежностью, прошептал:
— Ты просто устала… на тебя обрушилось столько всего и сразу… все будет хорошо! Мы справимся, поверь мне…
— Я верю… — прохрипела я, чужим голосом.
— Это Нинон или Ревекка? — его взгляд стал настороженным и очень внимательным, почти сверлящим.
— Иногда мне кажется, что все они смотрят на меня с ожиданием… а я… — слезы снова градом хлынули по щекам.
— Боже! Кроха… мой маленький… уставший ангел…
Меня снова обнимали сильные, нежные руки, а мраморные губы, осторожно снимали влагу с моего лица, каплю за каплей, замораживая мою боль.
— Я с тобой… я рядом и все будет хорошо… — его слова успокаивали меня, окутывая шелком нежности.
— Что будет дальше? — прошептала я, прекрасно понимая, что спрашиваю абсолютную глупость.
— Дальше? — в его голосе притаился смех, — Мы победим!
Он сказал это так уверенно, и это звучало так дико, что от этой несуразности, я неожиданно для самой себя расхохоталась.
Это был смех сквозь слезы и… Дарий прав — это истерика!
Я не могла остановиться, смех давно перешел в клокотание, слезы высохли, и я попросту задыхалась.
Дарий быстро уложил меня в кровать и исчез. Появился он через мгновение со стаканом воды, дурно пахнущей валерьяной или чем-то подобным. Он решительно влил в меня эту гадость, несмотря на мои слабые попытки сопротивляться, после чего закутал в одеяло, словно куклу.
Я плохо понимала, что он мне шептал, держа в своих стальных объятьях. Просто от звука его голоса мне становилось все спокойней, ласковые слова превратились в самую лучшую колыбельную и я заснула.
18 глава Сны… полувидения… реальность
Мне снилось, что я гуляю по великолепному, цветущему саду. В воздухе витал запах цветов, солнышко согревало, по-весеннему робко, отовсюду слышалось пение птиц.
Я шла по тропинке, которая извиваясь, привела меня к беседке. Там сидела молодая женщина, увлеченная чем-то на столько, что она не замечала моего приближения. Стараясь идти как можно тише, я подошла к входу.