— Не поняла?
— Марта была хранителем?
— Да…
— А теперь… кто она? И на чьей стороне играет, ты можешь угадать? Я не возьмусь строить предположения, слишком много неизвестных в этом уравнении… У меня даже нет уверенности в том, что Марта это Марта.
— Ого… — только и смогла вымолвить я, понимая, насколько он прав.
Я крутила сферу в руках, пытаясь понять, была ли она только хрустальным шаром и даже боялась предположить, что может быть заключено в ней на самом деле.
— Может не отдавать ее Монике?
— Какую игру ведет этот призрак, нам не понятно, но ясно одно, каким-то странным стечением обстоятельств, это привидение сейчас с нами в одном лагере… думаю этим надо воспользоваться.
— А если с Моникой что-то случиться? — я была близка к панике.
— Ей, как и нам всем, за исключением тебя сейчас, конечно, не так уж легко навредить, так что отдаем…
— Как ты можешь? — я начала вскипать.
— Послушай, — он примирительно вскинул открытые ладони перед собой, — если Марта, будем называть ее так, смогла вручить тебе в твоем якобы сне этот шар и он оказался реален, значит, она могла навредить тебе в любой момент твоих видений… — Дарий поморщился, словно эти слова причиняли ему нестерпимую боль. — Однако не произошло ничего, кроме того, что мы получаем информацию и какую-никакую помощь, что уже само по себе не плохо… как ты считаешь?
Он замер, глядя на меня. В этой статуе непостижимым образом продолжали жить только глаза, жгучие, все подмечающие.
«Вот оно!» — вспышка озарения опалила мой мозг, «Вот почему Дарий злился, вот какая догадка упорно ускользала от меня — мои странные видения были реальностью и сфера яркое тому подтверждение, но как она это делает?»
— Ты прав, — наконец выдохнула я, — любой из сторонников триумвирата, с радостью воспользовался бы представившейся возможностью, и я была бы уже мертва.
Зря я это сказала вслух, да еще так! Лицо Дария исказила боль, быстро сменившаяся безумием, всего лишь на мгновение, он быстро совладал с собой, но я уже кляла себя за неосторожность.
Он стремительно обнял меня, с силой притянув к себе, и я услышала его шепот возле своего уха:
— Прости… от одной этой мысли я…
— Забудем! — я резко перебила его, прекрасно понимая, что он может сейчас сказать и я не была уверена, что в состоянии это услышать, ведь еще так живы мои воспоминания о том, что я могла его потерять. — Все должно быть хорошо!
— Это становится похоже на наш девиз… — хохотнул он, явно не весело.
Дарий позволил мне выскользнуть из сжимавших меня рук беспрепятственно и теперь, откинувшись на подушки, с любопытством наблюдал за мной, ожидая, что я буду делать.
А что я могла делать? Состроив шкодную рожицу, я тут же потребовала:
— Обещай мне, что этот девиз станет реальностью!
— Я сделаю все, что от меня зависит! — рассмеялся он, и я тут же обвила его руками и потянулась его целовать.
— Мадам, что вы делаете?! — с наигранным гневом спросил Дарий.
— Наслаждаюсь… — хихикнула я, даже не думая останавливаться.
— А как же время?
Я на мгновение остановилась, чтобы встретиться с ним глазами, и, убедившись, что лукавство никуда не исчезло, процитировала его самого:
— У нас есть все время мира!
19 глава Охота
Лес уже просыпался ото сна, и этому немало способствовала наша бравая компания наездников, сопровождаемая целой сворой собак.
Я хорошо помнила эти места, хотя лес и изменился, он все еще был для меня узнаваем. Теперь это было нечто среднее между лесом и парком нерукотворным. Широколиственный лес, с подлеском можжевельника и подростом сосны, все так же радовал глаз. Заросли падуба изумрудной зеленью стелющиеся между деревьями, перемежающиеся с серым камнем горных склонов манили вдаль, обещая путешествие по сказочному лесу, где непременно будет что-то волшебное.
Это ожидание сказки вполне дополняла одежда и экипировка моих спутников. Словно ожили времена Людовика Солнца. Охотничьи наряды радовали своей красочностью, хотя эта помпезность и доставляла определенные неудобства, я этому сейчас была даже рада. Сидя в дамском седле, в костюме амазонки, глядя на великолепные плюмажи наших кавалеров, красиво украшенные литьем седла и притороченные к ним сумки, искусную инкрустацию оружия, больше похожего на украшение, что, однако, не делало его менее смертоносным, я с трудом ощущала реальность.
Мишель оказался завзятым сокольником[15], приучившим восторженную Нинон к этой забаве, и, судя по тому, с каким удовольствием и гордостью она смотрела на сокола, сидящего на ее перчатке, этот вид зрелищного действа пришелся ей по вкусу.