— Дезире…любимая, что случилось?… это же опасно!
Я запрокинула голову, чтобы увидеть его лицо.
— Дарий, они решили убить тебя, — я плакала навзрыд и его лицо расплывалось.
— Шшшш… — он вытирал мои слезы тонким платочком. — Это не так легко сделать, ты же знаешь… — он улыбался мне так, что казалось солнце встало.
— Ты бы слышал, что говорил Елизар! — возразила я.
— Дезире! — я обернулась на крик и вздрогнула. К нам бежала Моника. Она была одета так же странно как и я. Подобрав подол, чтобы было легче бежать, она неслась к нам, удерживая шляпу на голове и явно задыхалась.
— Бегом через парк! — скомандовала она.
— Почему? — я почти кричала.
— Елизар тебя выследил! — она была испугана.
— Куда бежать? Он близко? Один? — Дарий схватил меня за руку, готовый к бегству. — Моника, смотри его глазами, ты же можешь!
— Он… еще далеко, но скоро будет здесь… — Моника смотрела в никуда. — Дарий… Монастырь Святой Женевьевы… Туда он догадается ехать в последнюю очередь. У вас будет время поговорить. Бежим!
Мы понеслись через парк, мимо фонтанов и скамеечек. Вот и выход. Мостовая?
— Дарий, двуколка… — Моника указывала пальцем на несущийся экипаж, запряженный двойкой вороных.
Дарий моментально кинулся к лошадям, они остановились.
— Вы нам нужны, сэр — сказал он извозчику. Тот только кивнул, так и не закрыв рот. Дарий быстро поднял меня и посадил внутрь, как пушинку, вскочил на подножку сам и повернулся к Монике.
— А ты? — он явно переживал.
— Я отвлеку его, — она снова смотрела в никуда и улыбалась.
— Спасибо, — прошептал Дарий тихо — Монастырь Святой Женевьевы скомандовал он, бросив монету извозчику, и забрался внутрь экипажа.
Мы уносились прочь, а Моника быстро шла в противоположную сторону. Меня била мелкая дрожь. Дарий закутал меня в свой плащ.
— Ну… ну, что ты, — обнимал он меня. — что они нам сделают? — его голос смеялся.
Передо мной всплыло лицо Елизара, я закричала и очнулась, сидя на кровати. Меня действительно била дрожь. Я чувствовала себя замерзшей, потерянной и несчастной.
Я огляделась, постепенно возвращаясь в реальность. Зубы стучали. Было серо. Я посмотрела в окно. Ну конечно, дождь, открытое настежь окно. Поэтому и замерзла, начала я себя уговаривать. Я встала с кровати и прошлась по комнате. Сон был все еще реален. Опять мои видения, чтоб их… до чего ж реалистичные. Всех собрала, думала я с досадой. Душ, точно, горячий душ. Я бросилась в ванную и встала под струи горячей воды. Трясти перестало. Я возвращалась в реальность. Тело больше не бунтовало в отличие от мозгов. Я с тоской вспомнила о своем платьице. И со вздохом стянула с полки чистый белый махровый халат. Так-то лучше, подумала я и отправилась искать Монику. Искать долго не пришлось. Еще только на подходе к оранжерее, я услышала ее возмущенный голос. Она почти кричала:
— А меня это не интересует! Еще раз в работе я услышу от тебя слово — невозможно и ты уволен!
Так, она явно не в настроении и кто-то уже попал под горячую руку. Она нервно мерила шагами расстояние от фонтана к столику, курила, кричала в трубку телефона и гневно жестикулировала.
Я застыла в дверях, озадаченная, может зайти позже? Но она меня уже заметила. Махнула рукой на столик и продолжила.
— Я все сказала. Не зли меня иначе, все дальнейшие вопросы будем решать через Виктора. — она угрожала явно нешуточно. Замолчала, вслушиваясь, а потом удовлетворенно кивнула. — Вот так, хорошо. До связи. — закончила она разговор и повернулась ко мне.
— Да-а-а, — теперь она принялась за меня и я пожалела, что взялась за завтрак. — Так выглядеть ты больше не можешь себе позволить!
— Кошмары… — слабо отбивалась я.
— Кошмары? — она нервно захихикала. — Кошмары, моя дорогая, творятся сейчас в моем агентстве, а твои сны меня действительно начинают беспокоить. — добавила она присаживаясь и наливая себе чашку кофе, явно уже не первую.
— Ну, ничего определенного я почти не помню. Так… общее ощущение ужаса. — я лгала, не глядя на свою радушную хозяйку и переживала, только бы она не заметила как я залилась краской.
К счастью, Моника была слишком занята своими мыслями и планами, чтобы достаточно внимательно за мной следить. Поэтому я занялась гренками с золотистой корочкой. Поразительно, как меняется настроение между голодом и сытостью. Я всегда злее, когда голодна. Горячий кофе обжог горло и я осознала, что кошмар окончательно отступил. Стало светлее, дождь перестал плакать, и послеобеденное солнышко робко выглядывало из-за туч. Настроение поднималось вместе с улучшением погоды.