Ну, взял бутылку шампанского запечатанную и ребром ладони её — хрясь по горлу. Она раскололась, но не гладко, а острыми краями вверху и снизу. Ну, он себе вену и вскрыл случайно. Мы приехали, всё сделали, а когда тщательно обрабатывали рану, мне девочка хорошенькая из их компании помогала. Так возле кровавой руки десантника и познакомились. Перед отъездом, в коридоре уже, я телефон у неё спросил. И оказалось, что она живёт в Семипалатинске. Училище художественное закончила и работает оформителем в кинотеатре. Афиши рисует. Это ничего, что я много болтаю?
— А что нам ещё сейчас делать? — успокоил его мужик в валенках и фуфайке. — Напиться только. Так ждать легче. Но я не пью совсем. Язва желудка.
— Ну, так вот в чём юмор, — парень оживился и отставил бутылку недопитую. — Я через неделю ей звоню! Просто потарахтеть, не более. А она мне в середине трёпа, который вообще ни о чем, вдруг говорит. Возьми, мол, отпуск и прилетай сюда. И я попрошу, говорит, отпуск. Поедем с отцом на озёра. На рыбалку. У папы есть «волга» старенькая. А зову тебя, потому как понравился ты мне. «Так, блин, и ты ж мне понравилась!» Это я так ей в ответ признался. Минут пятнадцать её и видел-то пока паренька ремонтировали. И я, блин, полетел в конце сентября. Месяц провёл бесподобно. А в конце прояснилось, что мы друг друга любим. Решили пожениться у них, а жить в Алма-Ате. Я ей уже и работу нашел, и квартира у меня отдельная. Маме дали по списку в очереди. А отец раньше получил. Вот будем жить в своей хате. Ребёнка оба хотим. Такие дела.
Он поднялся, встряхнулся и пошел в конец зала. В дверь с буквой «М». Пива выхлестал бутылки три.
— Ты долго не торчи там! — предупредил его сосед. — Через десять минут прилетит твоя невеста. И скалолаз мой. Дай бог, чтобы не сорвался в пропасть да вообще не устал вместо активного расслабления души от прелести горной.
— Курите здесь, — сказал руководитель полётов Лопатин диспетчерам. — Не надо выходить в коридор. Давайте все на этот самолёт поработаем. Женя основное будет делать, а вы, если надо, своё добавляйте. Обстановка плохая. Низовой ветер — шестнадцать метров на секунду. Сильнее стал. Сносить «Ильюшу» будет как семена с одуванчика. Зато туман адвективный выше поднялся. Теперь ясно уже до двадцати метров вверх. А по горизонту ты, Жека, сколько видишь?
— Полтора километра — железно, — прикинул Макаркин Евгений, диспетчер борта семь пять один пять восемь. — Я ему сейчас передам радионаводку, чтоб он «коробку», ну, круг, короче, над городом один раз сделал и с востока аж за пятьдесят километров вслепую шел на полосу максимум эшелоном сто метров. Рассчитаю, когда он на скорости двести кэмэ подойдёт на километр, дам команду взять эшелон тридцать. Туман гуляет вверх-вниз на десять метров туда-сюда и потому я Мишу увижу глазами. А он землю. Полосу. Глиссаду и курсовой маяк отключу и буду вести прожекторами. Зелёным и красным. Ну и рацией по курсу и вертикали буду выправлять.
— Да, — Лопатин ходил по комнате и мял пальцами подбородок. — Я ему по радио скажу, что если луч зелёного будет точно на кабину светить, то пусть этим курсом идёт. И сразу радио отключим, чтобы Шарипов не слушал. А то, блин, перегнёт палку. Или не догнёт. Один хрен. А вертикальное снижение ты будешь диктовать на рацию вместо глиссады. Её, глиссаду натуральную, не поймает Мишка никак. Помехи этих частот охренительны просто на урагане. Слов нет. И никто из яйцеголовых в «НИИ Авиапрома» ничего придумать понадёжнее не может. Не всегда же божеская погодка, а им по фигу. Навечно одну частоту на глиссаду впендюрили без учёта гроз и ветров, бляха.
— Да Шувалов и без глиссады снижение сделает ровно, — засмеялся Макаркин и похлопал себя по бёдрам. — Это же ас! Мастер международного класса. Тут легенды про него ходят. Один раз, говорят, ночью свет в порту вырубился и радио. У них разный вольтаж от одного трансформатора идет. Короче — задница. Радио молчит и темно как у этого, из Конго в… ну, знаете где. А генератор ещё не врубили. И Миша-то уже снижение начал. То есть у него только фары, а на земле ни одна лампочка на взлётке не тлеет даже. И вертикалка радиочастотная заткнулась. Так он фарами с двадцати метров высоты выловил центральную линию на полосе и сел как днём. А!