Сразу стало всем так радостно, будто новое счастье уже, наконец, только что и пришло, и раздало всем выигрышные билеты в замечательную жизнь.
Анель незаметно для шумной веселящейся бригады поправила на себе и платье, и побрякушки дорогие. Всё было на местах и всё буквально кричало о том, что давняя подружка не самых последних в столице дам теперь стоит на ступеньку повыше над ними. Украшения и одежда остальных тоже стоили серьёзных денег, но не таких, какие всего за три месяца конфетно-букетного промежутка и короткой пока семейной жизни Байрам Шарипов ухнул на бывшую ресторанную певичку, пробившуюся к нему в жены. Именно этого, собственно, она от него и ожидала. С самого первого дня, когда после собрания он подошел и без положенных при знакомстве реверансов и всяких романтических предложений обыденно, будто они вместе уже лет десять, сказал.
— Привет. Я тебя забираю у твоего любовника Миши Шувалова. И не возражай. Мне твои выдающиеся данные больше соответствуют, да и мои тебе тоже. Я тут всё же не дворник, а через год вообще начальником порта буду. Жить со мной станешь как дочка Брежнева. Всё, что хочешь, у тебя будет. А подпрыгну в крупные начальники, назначу тебя заведующей общепитом аэропорта. Там и деньги, там и директор ресторана у тебя на побегушках, не говоря уже о трёх столовых и пяти буфетчицах.
Даже сам заведующий складом приседать перед твоими красивыми ножками будет. Короче, ты мне нужна и как украшение, и как верная рука. Про любовь я не упоминаю. Врать глупо. Ни у меня её к тебе ещё нет, ни у тебя. А будет — не будет, кто знает? Да и не она главная в семье. Основное — это помощь друг другу в общей жизни. Но ты будешь у меня не просто красивой, я так сделаю, чтобы тебя называли за глаза шахиней и вели себя с тобой, преклоняя головы. Это не слова. Я сказал! И так оно будет.
— Байрам Каримович, — робко полезла к нему в душу Анель. — Тогда женитесь на мне. Просто так я с Вами жить не стану.
Шарипов кивнул.
— Не говори мне «Вы».
— Про тебя говорят, что ты хоть и переспал с половиной наших девчонок из Управления и порта, но сам — Отелло. Ревнивец бешеный. А на меня тут и не только тут почти все мужички пялятся, клеятся ко мне и слюни пускают. Так вот… Сразу побожись, что ревновать не будешь. Совсем. Думай там про меня что угодно, но ревность не показывай. Или тогда давай на этом нашем разговоре наши отношения и закончим. Я тоже не с помойки. Покручусь перед секретарём обкома, так и он в любовницы заберёт без раздумий. А уж как он меня щедростью одарит — ни в одной сказке не прочтёшь. И с Галиёй своей разведись быстро. У тебя блат везде. Тянуть не будут. Вот сразу же как разведёшься — идём в «ЗАГС». Прямо на другой день.
— Принимается, — улыбнулся Байрам. — Но обоюдно. Ты тоже не ревнуешь. Тогда живём с удовольствием, а начнёшь шпионить и неверность мою отлавливать, забирай из дома всё, что хочешь и вали в толпу разведёнок. Поняла?
— Не буду ревновать. Тенгре-Аллах да услышит меня! Клянусь перед ним, — сложила ладони на груди Анель.
— Мы с тобой ислам приняли, мы сунниты, мусульмане и дороже клятвы, чем перед Тенгре-Умай — Аллахом нет у нас. Ну, а раз уж поклялись, то слову будем верны, — Шарипов взял её за руку. — Сегодня после работы подойдешь к нашей конторе, я выйду к своей «волге» и поедем ко мне. Завтра с утра дам тебе большую машину, шофёра и помощника. Перевезёшь всё своё. Теперь мой дом — твой тоже. С сегодняшнего дня живём вместе. Вот тебе ключи от квартиры. У меня тоже есть. Договорились?
Анель поднялась на носки и поцеловала Байрама в губы. Он её крепко прижал к себе. Всё это значило, что началась новая жизнь.
За новогодним столом подружки Людки народ потихоньку стал пьянеть. Разговаривали громче, смеялись дольше и заливистей, пили на брудершафт и танцевали под звуки, слетающие с магнитной плёнки, но никем не узнанные. Да этого уже и не требовалось. Можно было двигаться в такт — и ладно. К Анель пришел со своим стулом парень в модном сером блестящем костюме с густо покрытым бриолином черным волосом на пробор. Это он в прихожей разглядывал её как очень дорогую неразвернутую шоколадную конфету, с которой ему не терпелось побыстрее содрать фантик и сожрать непременно в кровати. Он надрался в меру, не нёс пошлятины и не лапал руками, что Анель оценила.
— Я Игорь, — сказал он, взял её руку и нежно поцеловал в палец рядом с чудо-перстнем. — Танцевать не предлагаю. Не умею. Пить тоже не зову. Уже и так перебрал. А женщин сильно пьяных моя сущность отторгает. Я тебе предлагаю поцеловаться взасос. Вот сколько смотрю на тебя, столько и мечтаю.
— А зачем? — начала кокетничать Анель. — Вон сколько девушек. Хоть взасос их, хоть вразнос! А может у тебя вообще гадкое желание — замылить мне уши и голову да в койку бросить?