— Это они у тебя есть, — огрызнулся Шувалов. — Ты дядиными усилиями отмажешься как всегда. У нас дяди Хамита, палочки-выручалочки, нет. Мы — на зону. А ты ползи вперед и вверх по лестнице служебной. Ты ж вон какой умелый да отважный! Будешь начальником Управления. Рамазан Оспаныч — не Кощей Бессмертный.
Лопатин попросил у Миши сигарету и взял Байрама за рукав.
— Свидетелей посторонних нет. Тут только свои. Нам смущаться некого. Кости тебе в момент поломаем. А потом доложим, что тебя в самолёте так помяло-искорёжило. Что, ребята, сделаем из этого козла «отбивную»?За то «светлое» будущее, которое он нам обеспечил и за лютую смерть почти семи десятков людей, которую этот подонок лично организовал. Мы, Боря, сейчас все вместе отметелим тебя до полусмерти. Чтобы даже лекари из «скорой помощи» ахнули. Когда тебя на носилках понесут.
— За козла ответишь, — неуверенно брыкнулся Шарипов.
— Отвечу, — кивнул Лопатин. — За такого козла не стыдно и не боязно от твоих защитничков выговор получить. Или даже пусть меня уволят. Но ты-то козлом и останешься!
Шувалов внимательно всё выслушал и улыбнулся.
— Ты, Байрам, перед полётом, когда всех нас на хрен послал, что обещал? Что напишешь Начальнику управления рапорт. Там ты скажешь, что независимо от запретов на вылет от Лопатина и семипалатинского диспетчера и также от их начальника управления полётами Ширяева, ты взял полностью всю ответственность на себя и приказы начальства своей властью отменил, принял на себя командование. А власти, кстати, у тебя на борту семь пять один пять восемь вообще не было. Ты, Боря, простой пассажир, как те, кого недавно на куски порвало.
— А после всего случившегося добавишь туда же, что как начальник лётного отдела Управления отстранил меня от законной командирской должности вне кабинета, не имея на это полномочий, второго пилота вообще заставил уйти в салон и сам, игнорируя указания Лопатина и диспетчера, управлял самолётом. Хотя твои лётные документы давно просрочены и уже не годятся. Сам принял решение совершить посадку при крайне опасных условиях, сам её неправильно начал делать, струсил и сбежал в самый критический момент, а потому основную вину за крушение и гибель пассажиров да части экипажа берёшь на себя.
— Обещал — напишу, — Шарипов легонько стукнул себя в грудь.
— Ну, так и пошли сейчас в диспетчерскую. Там и бумаги полно, и ручку дам лично свою, — Шувалов прихватил Байрама за каракулевый воротник дорогого пальто.
— Я в своём кабинете завтра напишу, — Шарипов дёрнулся, но вырваться не смог.
— Когда? — крикнул Володя Горюнов, второй пилот. — В десять мы уже стоим и плачем на ковре у Главного. Это раз! А два — это хрен ты напишешь, как Миша сказал. Он сказал правду. А ты соврёшь. И втихаря придёшь пораньше да через дядю своего Хамита рапорт Рамазану передашь. Что самовольно ответственность за вылет на себя взял — это доложишь. За это не уволят. А что меня с работы выгнал, вряд ли напишешь. Как ты без права управлять «ИЛ-18» сел за штурвал- тоже попустишь. И о том, как командира Шувалова своим помощником назначил и в конце распорядился, что сам сажать машину будешь — этого не будет в рапорте. Гарантирую. Потому, что ты трус, Шарипов, и подлец. Имей в виду — никто тут тебя не боится, хоть ты и «тузик» из Управления.
— Леру Пашенину, кассиршу, помнишь? — не отпуская воротника продолжил тему Миша. — В прошлом году ты её изнасиловал. На вечеринке у Зарубина. День рождения его отмечали. Так об изнасиловании все наши знают. Она многим в порту рассказала. И она же написала заявление в милицию, но его там «замяли». Кто помог тебя «прикрыть»? Дядя Хамит или тот старший следователь Мухин, которого дорого «купил» твой же дядя? Ну, а мы сейчас сделаем так, что Лера ещё одно заявление напишет. И у нас сейчас есть свой человек в ЦК компартии КазССР. Большой человек. И теперь заявление не пропадёт, а пойдёт в работу. Точно. Результаты экспертизы в оригинале у Леры есть, а срока давности у такого преступления нет. И ты сядешь на «пятнашку» лет. Там и помрёшь. Насильники на зоне долго не живут.
— А про меня разговор отдельный, — добавил Лопатин и аккуратно снял Мишину пятерню с воротника шариповского пальто. — Для меня ты командир здесь, когда ты сам на земле. А когда взлетел в воздух пассажиром или пилотом, ты в моём подчинении. И не имеешь по закону права отменить моё решение или команду. Нарушение пункта девять второго раздела правил эксплуатации воздушного транспорта гражданской авиации. Если я напишу рапорт, то дядя твой не поможет. Рамазан Оспанович знает, что дело это подсудное и замять не получится. Минимум — ты слетаешь с работы. Максимум — идёшь в суд и получаешь…