Но все же, чувствуя лишь тошноту и ненависть, искал то неизвестное, что забрало его Дуга.
Парень был поэтом, мечтателем, дураком, а потому простой жертвой для ужаса, который где-то таился на астероиде.
Исчерпав все силы, Арнсен пошел к кораблю. Воздух в скафандре кончался, а он так и не нашел ни единого следа Дуга или Гастингса. Он машинально шел к кораблю...
Корабль оказался дальше, чем он думал. Наконец, Арнсен увидел его у высокого сталактита, сияющего в солнечном свете, и ускорил шаг. Ну, почему он не подумал взять с собой запасные баллоны с кислородом?
Фиксатор люка скользил под его неуклюжими в толстой перчатке скафандра пальцами. Наконец, люк распахнулся. Арнсен прошел через воздушный шлюз, поднял стекло своего шлема и с наслаждением вдохнул свежий воздух. Кислородные баллоны стояли в специальной стойке рядом. Он сменил баллоны на спине и проглотил еще несколько таблеток кофеина.
Наверное, какой-то инстинкт заставил его обернуться и глянуть в иллюминатор. Снаружи, примерно в четверти мили от корабля, брела, шатаясь, фигура в скафандре...
Сердце Арнсена бешено заколотилось. Одним движением он застегнул скафандр, опустил стекло шлема и выскочил в шлюз. Ему показалось, что прошла вечность, прежде чем он очутился снаружи и запрыгал, напрягая все силы, к человеку, который упал и беспомощно лежал, ярко освещенный Солнцем. Кто это? Дуг? Гастингс?
ЭТО ОКАЗАЛСЯ О’Брайен, с лицом, посеревшим от усталости и кислородного голодания. На мгновение Арнсену показалось, что парень мертв. Он сунул одну руку под спину, легко приподнял его и он попытался открыть стекло его шлема, рука заскользила, и тогда он просто вырвал из опустевшего баллона О’Брайена кислородный шланг и соединил со своим запасным баллоном. В скафандр О’Брайена потек живительный воздух.
Ноздри парня дрогнули, и он сделал первый вдох. Арснен глядя на него, оскалил зубы в безрадостной улыбке. Прекрасно! Щеки О’Брайена порозовели, глаза открылись и уставились на Арнсена.
- Не удалось найти ее, - прошептал он по радиофону. - Дейдру... Я не смог найти ее, Стив.
- Что произошло, Дуг? - спросил Арнсен.
О’Брайен глубоко вздохнул и покачал головой.
- Я проснулся... меня словно что-то толкнуло. Он... - он с трудом расстегнул перчатку скафандра и показал зажатый в руке молочно-белый кристалл. - Он почувствовал, что она близко. И я тоже почувствовал. Я проснулся, подошел к иллюминатору и увидел световые сигналы. И еще там был Гастингс. Я думаю, она позвала его. Он бежал за световыми всполохами... Я как можно быстрее натянул скафандр и тоже побежал. Но Гастингс бежал слишком быстро. Я преследовал, пока не потерял его из виду. Прошли часы. Затем я увидел, что уровень кислорода в баллонах угрожающе низкий. Тогда я попытался вернуться к кораблю... - Он с трудом улыбнулся. - Почему она позвала Гастингса, Стив? Почему не меня?
Арнсену показалось, что его обдало холодом.
- Мы улетаем с этого астероида. Немедленно.
- Улетаем без Гастингса?
- Мы... Я поищу его сам. Здесь есть жизнь, злая жизнь. Чрезвычайно опасная.
- Не злая, нет, - тут же принялся спорить О’Брайен. - Она вне зла и добра. Я никуда не полечу, Стив.
- Полетишь. Если придется, я просто свяжу тебя.
Рука О’Брайена в перчатке стиснула молочно-белый кристалл.
- Дейдра! - прошептал он.
И в пустоте над ними появилось свечение.
Не нужно было никакого другого знака. Арнсен запрокинул голову, глядя на это невероятное зрелище.
Дейдра, подумал он. Затем в памяти у него всплыло само собой другое имя.
Цирцея[11]!
Цирцея из Колхиды, богиня, превращающая мужчин в свиней! Цирцея - богиня, а не человек!
И та, что появилась из сияния наверху, тоже не была человеком. Она выглядела прекрасной девушкой, нагая, плывущая в пустоте, с разметавшимися во все стороны волосами цвета заходящего солнца. Ее тело был совершенной красоты, живое и доброе. Глаза прикрывали длинные ресницы.
Нежным было ее лицо, но одновременно чуждым и совершенно неземным. Прекрасное, но это была не человеческая красота.
И одеянием ее служили кристаллы всех цветов радуги.
11
В поэме «Одиссея» волшебница обратила в свиней спутников Одиссея, а его самого удерживала при себе в течение года. В переносном смысле Цирцея - коварная обольстительница (прим. перев.)