Демоны и дьяволы, что всюду сопровождали его, заключенные в кольца, амулеты и татуировки, разделяли его возбуждение. Только ему слышимыми голосами они ревели и выкрикивали угрозы, умоляли и льстили, пытаясь убедить его выпустить их на волю и позволить присоединиться к резне.
Хотя зулькиры и выстроили свои отряды так, чтобы в центре формации, куда придется основной удар агларондцев, оказалось Братство Грифона, у них не было недостатка во врагах. Послышались неравномерные раскаты грома, и в сторону правого крыла войска, где в окружении своих подчиненных Красных Волшебников находился Неврон, устремились пять зарядов молнии.
Но, не долетев до цели, исчезли. Стоявшая в некотором отдалении Лаллара резко и самодовольно кивнула, и обвисшая кожа на её подбородке затряслась. Хоть эта старая карга и обладала воистину невыносимым характером, Неврон не мог не признавать, что, несмотря на свое нежелание следить за внешностью, она до сих пор великолепно владела искусством Ограждения, защитной магии.
Нечто подобное можно было сказать и о Лазориле. Он выглядел, как педантичный клерк или страдающий малокровием чиновник, которого кто-то шутки ради обрядил в алую мантию архимага. Но, когда он обратился к Зачарованию, магии разума, и, взмахнув рукой, сотворил заклинание, несколько несущихся галопом верховых всадников обезумели от страха и, развернувшись, устремились в обратном направлении.
Неподалеку от того места, откуда ранее доносились раскаты грома, возникла дюжина ангельских воителей с алой кожей, сжимающих в руках двуручные мечи. Неврон понял, что там находились те самые волшебники, которые ранее пытались поразить его молниями, хоть он и не мог разглядеть их за стеной из копий и щитов, образованной их защитниками.
Что ж, на этот раз эти маги вступили на территорию, где он по праву мог считаться экспертом. Неврон решил, что настала его очередь продемонстрировать, что магические традиции Агларонда, невзирая на их хваленые эльфийские секреты, не идут ни в какое сравнение с темными искусствами Тэя.
Ангелы бросились в атаку, и он щелкнул пальцами. Вокруг него появились три тучных рогатых фигуры, каждая из которых была в два раза выше человеческого роста. Сквозь кожу их раздутых животов проступали искаженные мукой лица. Неврон слышал их рыдания даже через шум битвы.
Сбивая с ног или отбрасывая в сторону людей, которым не посчастливилось оказаться у них на пути, соламиты тяжелой поступью двинулись навстречу архонтам. Демоны вырвали из собственных тел куски мяса и швырнули их во врагов. Упав на землю, те взорвались, и ангелов охватило темное, нечистое пламя.
Аот, Барерис и Зеркало подождали, пока остальные наездники также не поднимутся в воздух, и затем Аот взмахнул копьем, отдавая приказ об атаке.
Его люди принялись выпускать стрелу за стрелой, а сам он обрушивал на землю огненный дождь, молнии, град и кислоту — те разрушительные заклинания, которые входили в обычный арсенал любого боевого мага. На миг он вспомнил, как, устыдившись того, что нарушил данное симбархам слово, сделал все возможное для того, чтобы выскользнуть из Велталара, не проливая крови агларондцев. Но сейчас время для подобных полумер прошло.
Словно брошенное в цель копье, Барерис стремительно летел по небу с песней на устах, длинными белыми пальцами перебирая струны черной арфы. Он держался довольно высоко, и, если бы его музыку не усиливала магия, никто на земле не смог бы расслышать его игры. Несколько вражеских арбалетчиков пошатнулись, прижимая руки к ушам, и упали. Двое из них попытались проткнуть себе барабанные перепонки своими же стрелами, другой же вытащил кинжал и перерезал себе глотку.
После этого Барерис заметил тело эльфийского рыцаря, который, судя по его роскошному, измазанному кровью наряду, при жизни являлся богатым лордом или выдающимся воителем. Пение барда заставило труп подняться на ноги и вонзить тонкий сияющий меч в спину другого эльфа.
Тем временем агларондцы продолжали посылать в паривших в небесах врагов стрелы и заряды магии. Но грифоны, знающие, как вести себя в подобных ситуациях, постоянно уворачивались и меняли направление движения, а если же и этого оказывалось недостаточно, то их спасала природная стойкость и броня из вываренной кожи. Но порой то один, то другой из них все же падали и вместе со своими наездниками разбивались об землю.