— Повелитель, — запинаясь, произнес он, — молю вас, простите мою неуклюжесть. В следующий раз я справлюсь лучше.
Ухмыльнувшись, Маларк хлопнул его по плечу.
— Все в порядке, друг, я просто шучу, — он заставил монетку появиться между большим и указательным пальцами — это был один из тех трюков, что не переставали забавлять его с тех пор, как он овладел магией, — и вложил её в руку палача. — Выпей за мое здоровье и развлекись со шлюхой.
Палач с облегчением и смущением наблюдал за тем, как Маларк поднимается по лестнице, соединяющей небольшой филиал ада, находящийся в этом подземелье, с постом стражи наверху.
За пределами небольшой крепости под серыми небесами, которые застилали клубы дыма и пепла одного из вулканов Верхнего Тэя, раскинулась Цитадель, погруженная в повседневную суету. Значительная часть страны сейчас обезлюдела, в особенности нагорья, но в столице Сзасса Тэма до сих пор кипела жизнь. По улицам медленно катились повозки, груженые блоками мрамора и гранита, возницы других транспортных средств, вынужденные плестись следом, сыпали ругательствами. Множество торговцев громко расхваливали свои товары, нищие клянчили милостыню. Обнаженные невольники на рынках рабов дрожали на холодном горном воздухе.
Прохожие спешили убраться с пути Маларка, а затем провожали его заинтересованными взглядами. Он полагал, что удивляться тут было нечему. В конце–концов он являлся единственным зулкиром, который имел не–муланское происхождение и не родился в Тэе, не принадлежал к числу нежити и зачастую разгуливал по городу без свиты прихлебателей и охранников.
Он осознавал, что его положение в обществе требовало наличия последнего, но не мог заставить себя смириться с неудобствами. За свою долгую, очень долгую жизнь он успел понять, что ни один клерк никогда не сможет выполнить его поручение лучше него самого. А человеку, учившемуся боевым искусствам у монахов Долгой Смерти, едва ли потребуется помощь солдат, чтобы разобраться с убийцами или разбойниками.
Он повернул за угол, и перед ним появились темные башни и зубчатые стены настоящей Цитадели, крепости, от которой окружающий город и получил свое название. Хотя Сзасс Тэм и объявил её своей резиденцией, построил её не он. Это здание существовало ещё задолго до возникновения такого государства, как Тэй. По слухам, над ним тяготело проклятье, а пещеры и катакомбы, которые находились под крепостью, таили в себе немало нераскрытых секретов.
Маларку доводилось видеть кое–какие свидетельства того, что слухи не врали, но это его не слишком беспокоило. С его точки зрения, ценность замка заключалась в том, что он располагался в точке схождения огромного круга силы, образованного Кольцами Ужаса, и именно здесь должен будет находиться маг, желающий провести Великое Деяние Развоплощения.
Солдаты Тэйских Легионов Ужаса — свинорылые орки, долговязые, заросшие шерстью гиеноголовые гноллы и вонючие трупы со светящимися желтыми глазами — отдавали Маларку честь, когда он проходил сквозь многочисленные ворота и внутренние дворики, и он отвечал на их приветствия, не замедляя шаг. Ему хотелось как можно быстрее добраться до своих покоев и продолжить изучение гримуара, который дал ему Сзасс Тэм.
Но, когда он увидел сидящего на подоконнике ворона, к ноге которого был привязан небольшой футляр для свитков, шестое чувство подсказало ему, что книге придется подождать.
На вершине большой башни в центре Цитадели находилась круглая плоская площадка. Сзасс Тэм парил над ней, не касаясь ногами поверхности, и его алая мантия развевалась под порывами ветра. Отсюда ему открывался великолепный вид на лежащий внизу город и высящиеся вдали пики Тэйской вершины. И, куда бы ни падал его обострившийся при помощи магии взор, везде он стремился отыскать какие–то изъяны.
Проще всего их можно было найти в людях с их безобразными телами, слишком длинными или слишком короткими ногами, дрожащими обвислыми складками жира, родинками и гнилыми зубами. Да и в целом им катастрофически не хватало изящества. Их разум также был уродлив — что бы они ни делали, какими бы мотивами ни руководствовались, в основе их всегда лежали лишь ссоры, обман, жалкие страсти и обиды. И даже в тех немногих, кто мог в определенной степени претендовать на внешнюю привлекательность и ясность рассудка, таились семена болезни и немощи, старения и смерти.
И все, сотворенное руками людей, отражало их дефекты. Многие дома в городе представляли собой грязные халупы, и даже те, что казались поприличней, зачастую выглядели несимметрично, непропорционально или же своим обликом свидетельствовали о тщеславии и вульгарности своих владельцев. Несомненно, все они, как и их создатели, в один прекрасный день обратятся в прах.
Когда он перевел взгляд на горы, его задача немного усложнилась. За исключением дымящихся вершин, они были покрыты снегом, в их недрах бурлили пламя и лава. Воистину, подобное зрелище способно впечатлить любого. Но Сзасс Тэм различал на склонах распахнутые зевы тоннелей, являющиеся входами в золотые шахты, и многочисленные замки, облепившие скалы. Люди успели испоганить и этот уголок природы, но, даже если бы он и остался нетронутым, что природа из себя представляет? Она — лишь арена бесконечного страдания, где животные голодают, убивают и пожирают друг друга, и, даже если им удается преодолеть все сложности и выжить, в конце–концов они, подобно людям, стареют и умирают. И так будет продолжаться до тех пор, пока сами горы не исчезнут с лица земли.
Сзасс Тэм перевел взгляд на себя. За исключением высохших рук, он выглядел точь–в–точь как живой человек, и, учитывая его худощавое телосложение, резкие, интеллектуальные черты лица и аккуратную козлиную бородку, довольно привлекательный при этом. Но он знал, что сокрыто под внешней оболочкой — зловонное дыхание, небьющееся сердце и хладная, пропитанная ядом жесткая плоть. Эти идиоты–священники не ошибались в одном — нежить была отвратительна. Он был отвратителен, или, по крайней мере, его физическое тело. Он не мог дождаться того момента, когда настанет время его заменить.
По лестнице на крышу поднялся крепко сбитый мужчина в красно–коричневых одеяниях. У него были ярко–зеленые глаза и родимое пятно винного цвета на подбородке. В своем измененном состоянии сознания Сзассу Тэму понадобилась секунда, чтобы перестать воспринимать его как ещё одно скопище омерзительных недостатков, а затем, узнав Маларка Спрингхилла, лич опустился вниз.
Маларк поклонился.
— Прошу прощения за то, что прервал ваши занятия.
— Я медитировал, — ответил Сзасс Тэм. — Готовился к ритуалу. Когда придет время, мне надо быть готовым расстаться с этим миром. Если я буду чувствовать хотя бы тень привязанности или сожаления, магия может не сработать. Поэтому я приучаю себя высматривать в окружающем лишь изъяны.
Чужестранец ухмыльнулся.
— Надеюсь, встреча со мной не сбила ваш настрой. Я имею в виду, учитывая, насколько я великолепен и все такое.
На губах Сзасса Тэма появилась улыбка.
— За прошедшие сто лет ты стал мне настоящим другом, не могу не признать. И я повторяю тебе свое предложение — если хочешь, я возрожу тебя в новой вселенной.
— Тогда повторюсь и я — это последнее, чего бы я хотел. Я просто желаю увидеть, как смерть поглотит мир, который я знаю, и вместе с ним погрузиться во тьму.
— Как пожелаешь, — даже после долгих лет сотрудничества Сзасс Тэм до сих пор не вполне понимал одержимость Маларка смертью. Возможно, это было защитной реакцией разума, неспособного иначе справиться со стрессом, вызванным уникальным состоянием бессмертия. Но лич уважал желания своего помощника. — Ты пришел обсудить что–то конкретное?
Маларк посерьезнел.
— Да. Я получил весть от своего агента в Эскаланте. Зулкиры — я о старых, которые сейчас находятся в изгнании — собираются через несколько десятков дней вторгнуться в Тэй.
Сзасс Тэм сморгнул.
— Они же не могли накопить достаточно сил, чтобы надеяться на успех в этой кампании. Будь это так, ты бы уже знал об этом, верно?