Маларк пробормотал заключительные слова, и в воздухе заструилась магия. Он подумал, не наложить ли это заклинание ещё раз, но затем решил, что не стоит. Было чрезвычайно важно, чтобы никто не смог обнаружить пустую маленькую комнатушку, где находились его припасы, но наверняка трех заклинаний скрытности для этого более чем достаточно.
И теперь, когда его убежище оказалось в безопасности, настало время выйти на охоту.
Он натянул чешуйчатые желтые рукавицы с иззубренными черными когтями. Едва ли ему требовалось подобное оружие для победы в рукопашной схватке, но эти перчатки, некогда сотворенные каким–то заклинателем из шкуры, содранной с рук демона, все ещё пропитывала отрава Бездны, и это поможет замаскировать его действия.
Благодаря кожаной головной повязке с украшением из горного хрусталя темнота не являлась преградой для его зрения. Маларк выскользнул из комнаты и углубился в лежащий перед ним лабиринт покоев и коридоров. Он не терял бдительности, хотя и сомневался, что поблизости кто–то был. Только не здесь. По слухам, внизу, под его ногами, обитали ужасающие чудовища, некоторые их которых скрывались там с самого начала времен, а другие же были подселены Сзассом Тэмом, чтобы охранять первых. Наверху располагались возведенные давным–давно сгинувшими зодчими Цитадели кладовые, заклинательные покои, темницы и погреба, которые нынешние обитатели крепости приспособили для своих нужд. Но по этому пустующему этажу, который находился слишком глубоко и потому не представлял для людей никакого интереса, проходило нечто вроде границы между убежищами монстров и обитаемыми помещениями.
Добравшись до лестницы, Маларк направился наверх.
Спустя какое–то время он заметил слабый, колеблющийся зеленоватый отсвет вечных факелов — верный признак того, что он приближается к самому нижнему из обитаемых уровней. Сойдя с лестницы, Маларк двинулся вперед. Негромко произносимые слова заклинания привели его в склеп, состоящий из нескольких комнат. Стены одной из них украшали замысловатые цветочные узоры, выложенные из костей рук, второй — ног, а третьей — позвонков.
В последней же зале склепа, декорациями которой служили ухмыляющиеся черепа, стоял некромант, вскинув посох и закрыв глаза. Вероятно, этот волшебник восхищался Сзассом Тэмом, поскольку, как и лич, он не стал по обычаю мулан выбривать голову целиком, а оставил небольшую козлиную бородку.
— Привет, — произнес Маларк.
Глаза некроманта распахнулись, и он запнулся. Маларк почувствовал, как некая невидимая сущность, удерживаемая его заклинанием, бьется, словно пойманная в сети рыба, пытаясь выбраться на свободу.
— Ваше Всемогущество, — произнес бородатый волшебник и начал опускаться на колени.
— Прошу тебя, — остановил его Маларк, — не надо. Ты же не хочешь выказывать почтение тому, кто намеревается тебя убить?
Выпрямившись, некромант уставился на него. Судя по его виду, он решил, что его коллега шутит, но все же не был в этом настолько уверен, чтобы засмеяться.
— Повелитель?
— Мне нужно начать здесь череду убийств, и лучше уж первым окажешься ты, чем какой–нибудь слуга. Это и рискованней, и произведет более сильное впечатление.
Некромант сглотнул.
— Я не понимаю.
— Тебе нужно понять лишь одно — я не собираюсь пользоваться магией. Если начнешь сейчас, то, возможно, успеешь сотворить какое–нибудь заклинание прежде, чем я до тебя доберусь, — с этими словами Маларк устремился вперед.
Некромант прорычал слово силы и вскинул руку. С кончиков его пальцев сорвался сгусток тьмы. Взбурлив, он превратился в нечто вроде двуручного меча из множества скрежещущих зубами челюстей, соединенных рядами иззубренных клыков. Завывая и бормоча на каком–то инфернальном наречии, клыкастый клинок устремился к Маларку.
Бывший монах поднырнул под его рубящий тяжелый замах, и, снова выпрямившись, двумя взмахами когтистых перчаток вырвал некроманту глаза и гортань. Выронив посох, со стуком упавший на пол, волшебник завалился на спину.
Маларк развернулся, готовясь защищаться от клыкастого меча, но увидел, что в этом нет нужды. Лишившись направлявшей его воли создателя, оружие просто зависло в воздухе.
Но Маларк все же решил, что лучше как–нибудь заглушить его завывания. Разнообразные вопли частенько разносились по этим склепам, но подобный звук все же мог привлечь ненужное внимание. Он произнес заклинание развоплощения, и меч исчез.
Затем Маларк опустил когтистый палец в кровь некроманта и принялся разрисовывать украшавшие комнату черепа символами Шар, Сирика и Груумша — божеств, поклонение которым в Тэе Сзасс Тэм запретил по условиям своего договора с Бэйном. Ещё одна уловка, чтобы сбить наблюдателей с толку.
Лаллара смерила Аота хмурым взглядом.
— В чем дело? — резко спросила она.
Вообще–то, она с радостью откликнулась на его просьбу собраться в командном тенте на совещание с остальными зулкирами, Барерисом и Зеркалом. После очередного долгого дня, проведенного в седле, её спина и бедра ныли, и её довольно скоро начало тошнить от неряшливых слуг и беглых рабов, которые лезли к ней с благодарностями и восхвалениями, протягивая потрепанные самоделки и безделушки. То, что подобное отребье вообще осмеливалось к ней приближаться, наглядно свидетельствовало о том, как низко пал мир.
Но ей категорически не нравилось, что тот, кто некогда клялся служить совету зулкиров, указывает ей, что делать.
Аот уставился на неё в ответ.
— Очевидно, бунтовщики считают, что вы здесь, чтобы свергнуть Сзасса Тэма и восстановить в Тэе старые порядки. И вы поддерживаете это мнение.
— Если их заблуждения заставляют их из кожи вон лезть, чтобы нам помочь, почему бы этим не воспользоваться? — спросил Самас Кул. Как обычно, он вразвалку сидел на своем парящем троне, держа в одной руке булочку с грецким орехом, и в другой — чашку. Когда он протискивался внутрь палатки, громоздкое устройство задело край двери, и шатер не обрушился лишь чудом.
— Потому что они наши союзники, — произнес Аот, — и заслуживают знать правду. Что мы покинем страну после того, как уничтожим Кольцо Ужаса.
Неврон фыркнул.
— Союзники.
— Да, — сказал Аот, — союзники. Не подданные. Вы не имеете права претендовать на роль их сюзеренов после того, как сбежали из страны прежде, чем хоть один из них вообще появился на свет.
Лазорил сложил пальцы пирамидкой.
— Они могут думать что угодно, но, присоединившись к нам, они станут сражаться за свой единственный шанс на выживание. Разве это не единственное, что имеет значение?
— Полагаю, ты прав, — произнес Аот. — И, думаю, если мы все им объясним, они окажутся способны это понять.
Расправившись с булочкой, Самас Кул облизал испачканные сахарной глазурью пальцы.
— А в чем выгода? Зачем рисковать?
Аот сделал глубокий вдох.
— Очевидно, я выразился не вполне ясно. Я лично прослежу за тем, чтобы они узнали правду. И сообщаю вам об этом исключительно для того, чтобы наши заявления не противоречили друг другу. Для воинской морали окажется не очень хорошо, если могущественных зулкиров поймают на лжи.
— Ты этого не сделаешь, — произнес Лазорил. — Мы запрещаем.
— А мне плевать, — ответил Аот.
— Но ты взял наши деньги! — воскликнул Самас.
— Да, — согласился коренастый боевой маг, чьи сияющие голубые глаза светились в полумраке. — Вы могли позволить себе такие траты, и мои люди заслуживают вознаграждения. Но это война отличается от тех, в которых мы обычно принимаем участие. Мы сражаемся не за плату, а за свою жизнь, и, возможно, судьбу всего мира, и, если бы не мы с Барерисом и Зеркалом, вы четверо никогда не узнали бы о нависшей над нами угрозе. Поэтому я не буду исполнять ваши приказы, если не согласен с ними. В общем и целом, на время этой кампании можете считать меня ровней.