— Я помню план, — произнес Кхорин. Повернувшись, он взмахом руки велел группе копейщиков выйти вперед.
— Итак, где маги? — спросил Аот.
— Здесь, — произнесла Джесри, подходя ближе. Золотые руны на её посохе светились, а тело окутывало серебристое мерцание — так проявлялось действие какого–то защитного заклинания. Её светлые волосы, плащ и мантия развевались под порывами ветра, которые не ощущал никто, кроме неё. За ней следовали несколько татуированных бритоголовых Красных Волшебников. — Полагаю, время настало?
— Да, — произнес Аот. — Сделай это.
Встав в круг, маги вскинули свои инструменты над головами — два посоха, четыре жезла и яркая кристаллическая сфера обернутая серебристой сетью филигранной работы. Они в унисон принялись зачитывать заклинание, и воздух потеплел от силы. По всей крепости начал раздаваться грохот — это двери башен и бастионов одна за другой принялись захлопываться, сотрясая косяки.
Их запечатала магия. Те, кто оказался заперт внутри, либо сами найдут способ выбраться на холодный и сырой рассветный воздух, либо же атакующие вломятся внутрь, убивая всех на своем пути. Смысл был в том, чтобы избежать сражения со всем гарнизоном одновременно, разделив его на малые группы.
— Есть кое–что, что тебе следует знать, — произнес Барерис. — Здесь Маларк, и именно он командует обороной крепости.
— Не сказать, что я сильно удивлен. Я знал, что нам противостоит некто, обладающий выдающимся умом.
— Остерегайся его. Он девяносто лет учился магическому мастерству у самого Сзасса Тэма. Теперь он ещё опаснее, чем прежде.
— Как и мы, — Аот кивнул Кхорину, который передал его приказ своим подчиненным. Когда первые лучи солнца окрасили небеса на востоке в серый цвет, копейщики двинулись вперед.
Даже в хаосе битвы этот ходячий труп окружало свободное пространство. Казалось, даже его союзникам хватало осмотрительности не подходить к нему достаточно близко. Он был обмотан грязными повязками, но, если его и пытались сохранить от разложения при помощи мумификации, это не сработало. Из–под полос ткани сочилась гниль, и от твари пахло хуже, чем от всех представителей нежити, с которыми Барерис сталкивался за последнюю сотню лет. Волоча ноги, мертвец приблизился к троим наемникам Аота. Почувствовав исходящую от него вонь, один из них согнулся пополам и его вырвало, остальные двое пошатнулись.
Это сделало их простой добычей. Чумной отравитель, как называли подобных тварей, схватил извергавшего содержимое своего желудка мужчину и поднял в воздух. По плоти наемника потянулись прожилки гангрены.
— Оставьте его мне! — крикнул Барерис. Несмотря на омерзительную вонь, чудовище не вызывало у него дурноты, и, возможно, его губительное касание также не подействует на его неживую плоть, хоть он и надеялся, что практике ему это проверять не придется. Добежав до монстра, он вонзил меч ему в спину.
Отравитель выронил бездыханное тело своего предыдущего врага и развернулся лицом к барду. Тот нанес ему ещё два режущих удара, а затем отступил. Монстр потянулся за ним, и Барерис рубанул его по руке.
Чумной отравитель продолжал приближаться, словно раны ничуть его не беспокоили. Убравшись с его пути, Барерис издал крик. Удар звуковой волны разнес тварь на куски, и по округе разлетелись обрывки бинтов, обломки костей и брызги гнили.
Бард развернулся, выискивая взглядом приближающихся врагов. Таковых не наблюдалось, поэтому он воспользовался свободной минуткой, чтобы попытаться оценить ход боя, хоть это и была непростая задача для воина, который находился в самой гуще сражения.
Некоторое время план Аота насчет изоляции отдельных частей гарнизона работал. Уже начинало казаться, что этого времени хватит для того, чтобы получить решительное преимущество, но затем все запертые двери одновременно распахнулись — какому–то искусному волшебнику наконец удалось уничтожить запирающие чары. Теперь к битве присоединились все прислужники Сзасса Тэма, и она превратилась в отчаянную хаотичную резню.
Приливы и отливы боя привели Барериса к главным воротам крепости. Словно охваченные безумием, десятки его соратников сражались за то, чтобы, взяв их под контроль, открыть створки и впустить внутрь оставшуюся часть армии зулкиров. Но вражеские топорщики и копейщики дрались не менее ожесточенно, стремясь отбросить их назад, в то время как находившиеся на стенах лучники поливали их стрелами, а некроманты в алых одеяниях осыпали сгустками пламени и тени. Слуги Сзасса Тэма забрали себе брошенный при отступлении Сапог Темпуса, и теперь он, анимированный при помощи магии, раскачивался назад и вперед, сокрушая ряды своих бывших хозяев.
Надеясь, что где–то неподалеку окажутся наездники на грифонах, Барерис поднял взгляд. Некоторое время назад воздушная кавалерия Аота присоединилась к битве, и кто–то из них непременно должен находиться поблизости, атакуя стоящих на стенах бойцов. Но в небесах никого не было. Должно быть, сейчас они сражались в другом месте.
Барерис запел. Мир исчез, и он обнаружил, что стоит на стене в окружении нескольких некромантов.
Начав петь другое заклинание, которое должно было лишить его врагов мужества и силы, Барерис вонзил меч в грудь одного из магов и, вытащив его, обошел падающее тело и оказался лицом к лицу со вторым. Тот взмахнул жезлом с навершием в виде маленького черепа и начал произносить слова силы. Барерис ощутил, как магия принуждения опечатывает его разум, словно клеймо. Но на этот раз он не лежал на земле, раненый и беспомощный. Бард расколол некроманту череп прежде, чем он успел довести ритуал до конца.
Затем он убил ещё одного мага. Уклонился от запущенной в него потрескивающей молнии. Покончив со следующими двумя волшебниками, он увидел, что заклинателей поблизости больше не осталось.
Барерис повернулся к группе лучников. Пара кровавых орков осознали исходящую от него опасность и спустили тетивы. Одна стрела вонзилась ему в грудь.
Было больно, и бард отступил на шаг, но не более того. Ещё одним воплем он сбил лучников с ног, и внезапно что–то с силой ударило его по затылку.
Это не было похоже на ощущение от попадания стрелы. Невыносимая боль практически парализовала его. Но, если он даст слабину, ему конец. Барерис перекатился на спину.
В нескольких шагах от него стоял Тсагот. В верхней правой руке кровавый изверг держал камень, который, скорее всего, изначально служил боеприпасом для одной из меньших катапульт Кольца. Перекинув его в левую руку, он швырнул его в Барериса. Бард перекатом ушел в сторону, и камень, ударившись о стену рядом с ним, разлетелся на мелкие кусочки.
Он поднялся на ноги, ощущая пульсацию в задней части черепа. Интересно, насколько сильно тот поврежден? Внезапно Тсагот проделал ещё один метательный жест, хотя на этот раз его руки были пусты.
Перед Барерисом взорвалась вспышка разноцветных огней.
Кровавый изверг переместился через пространство абсолютно незаметно, как и подобает высокоразвитому хищнику. Лишь воинский инстинкт предупредил барда, что враг появился за его спиной, чтобы разорвать его на куски, пока он приходит в себя после взрыва. Моментально развернувшись, бард резко пригнулся, и когти Тсагота пронеслись над его головой, не причинив вреда. Барерис глубоко вонзил клинок в живот демона–вампира.
Тсагот издал рев и содрогнулся, но продолжил бой. Он подался вперед, ещё сильнее насаживаясь на клинок, и все его четыре руки устремились к барду.
Ему не хватало времени высвободить меч, чтобы отразить удар. Вместо этого он прикрылся свободной рукой и, опустив голову в надежде защитить глаза, начал петь слова силы.
Когти Тсагота разодрали его предплечье и кожу на голове, но Барерис все равно продолжал произносить заклинание с нужными интонациями и ритмикой. Когда он пропел финальную ноту, в воздухе взбурлила сила, и на этот раз уже он переместился на некоторое расстояние назад.
Они с кровавым извергом смерили друг друга взглядами через разделявшее их пространство, заваленное окровавленными трупами. Рана в животе Тсагота закрывалась быстрее, чем мог бы исцеляться сам Барерис.