— Он где-то здесь, — прошептала Дэниэлс. — Я чувствую.
Они пересекли алтарную часть, деревянный пол тихо скрипел под ногами. Голос шерифа звучал совсем слабо в гулкой пустоте, свет из витражных стекол ложился на ее лицо и беспрестанно менялся. Дин шел следом между рядов пустых скамей к кафедре, и чувствовал лишь боль и усталость. А еще странный холод: под покатыми сводами оказалось необыкновенно зябко, будто последний кусочек зимы застрял здесь и выжидал.
— Сюда, — негромко позвала шериф.
Она остановилась перед кафедрой, большой дубовой платформой, возвышающейся на четыре с половиной метра. Пробежавшись пальцами по внешнему краю, Дэниэлс надавила на что-то, механизм щелкнул, и передняя панель отъехала, обнажив темный прямоугольник. Шериф юркнула внутрь и исчезла, а Дин последовал за ней, отчаянно жалея, что нет фонарика. Темнота поглотила его целиком.
Они находились в таком узком коридоре, что притирались плечами о стены. Тихие шаги шерифа медленно вели Дина вперед. Дин вытянул руки, надеясь наткнуться на что-то существенное, но хватал только воздух. Так он и пробирался, пока… пока холодная рука не схватила его сзади.
— Вот ты где, — насмешливо сказал МакКлейн ему на ухо. — Добрался-таки.
Скорчившись в угольном вагоне, Сэм делал Саре искусственное дыхание. Когда он давил на грудную клетку, на рубашке сильнее расплывалась кровь.
«Она мертва. Ты ее не спасешь».
Он игнорировал внутренний голос и продолжал.
— Ну, давай, — он сам не понимал, что заговорил вслух. — Давай, Сара.
Ее рот слегка приоткрылся, будто она вспомнила, что хотела что-то сказать, но вместо слов вздулся алый пузырь и лопнул, забрызгав нижнюю губу ярко, как грим актера кабуки[106]. Голова перекатилась набок. И тут прогремели шаги и Сэм, вскинув голову, увидел, что на него ухмыляются сверху вниз пять демонов в синем и сером. Дула их мушкетов смотрели прямо ему в лицо.
— Зря ты пулемет бросил, — сказал один.
Теперь все зависит от тебя, малыш.
Джеклин Дэниэлс спустилась по ступеням и вошла в квадратную комнату, обшитую свинцом. Здесь было темно, ни капли света, но это неважно. Стены, потолок и пол, участок черной земли около реликвария — все было ей знакомо так же хорошо, как собственное тело. Все это она выучила еще давным-давно, когда дедушка рассказал ей об огромной ответственности, которая ложится на плечи хранителя петли.
Все зависит от тебя.
В темноте что-то клацнуло, еще ближе. Дэниэлс застыла. В голове кольнуло, то же отдалось в лопатках, сердце заколотилось так сильно, что удары чувствовались в горле. Пахло старыми шкурами, тканью и пылью. Клацанье и звон приближались.
— Я принесла петлю, — сказала Дэниэлс темноте и заставила себя сделать еще один шаг, ожидая, что вот-вот врежется в того, кто шевелится в тенях. — Последний шлаг. Он здесь.
Силуэт двинулся снова. Он ее явно слышал, но не говорил. Шериф нащупала влажную землю и холодный край реликвария — тот уже стоял на месте, открытый. Она опустила внутрь петлю и захлопнула крышку.
Сначала ничего не происходило.
А потом произошло — все сразу.
МакКлейн смеялся в темноте, совсем близко. Пахло потом, серой и паленой резиной.
— Хочешь, скажу кое-что? — спросил Дин, изо всех сил стараясь сохранить голос спокойным. — Знаешь, чем мы с тобой отличаемся? Я никогда не целовал задницу дьяволу.
Смех оборвался, и вторая рука легла Дину на горло. Не рука — когтистая лапа. И начала сжиматься. Воздух перекрыло мгновенно, а потом почти неслышно захрустел хрящ. Дин выхватил из-за ремня нож и, когда темнота начала вращаться перед глазами, вонзил лезвие МакКлейну в грудь.
«Надеюсь, ты ее вернула куда надо, шериф…»
Даже стоя на коленях на полу угольного вагона, Сэм увидел, как из окон церкви хлынул свет, пробившись сквозь витражные сцены из Библии и сбрызнув красками утренний воздух. Столб белого сияния устремился по шпилю вверх, прорезав сияющим лучом глубокое небо. Старые доски скрипели, тряслись, заходились перестуком; энергия била изнутри, будто пульсирующий под напряжением шторм, как будто что-то беззвучно взорвалось. Тогда Сэм перестал смотреть: его больше занимали демоны, которые роняли мушкеты и покидали тела. Вот упал последний, испустив протяжный крик, беспомощный и злобный, и черный дым повалил у него из носа и рта. Но тела остались — кто-то со стоном очнулся, непонимающий что происходит, и теряющий кровь из полученных демоном ран, а кто-то, как Сара, остался лежать неподвижно.
106
Кабуки — один из видов традиционного театра Японии. Представляет собой синтез пения, музыки, танца и драмы; исполнители используют сложный грим и костюмы с большой символической нагрузкой.