— У меня нет совести. Мне плевать, что ты только что застрелил того парня, он это заслужил. Я забочусь только о своей сестре, - вырвалось у меня. Моя голова кружилась. Я могла бы упасть в обморок, если бы не острая необходимость выжить, бьющая через край.
— И, боюсь, она доказала, что является помехой, - продолжил Ренато. Он выглядел совершенно невозмутимым, кровь засохла на его манжетах, которые не закрывали перчатки. На одной из его высоких скул виднелись легкие брызги. В свете камина и с его драматической внешностью он действительно казался королем подземного мира в этот момент. Монстр в человеческом костюме.
— Я заставлю ее держать рот на замке. Она будет делать то, что я ей скажу. Я заставлю ее понять.
— Боюсь, твоего слова недостаточно, - ответил Ренато.
Я была в панике, металась, как та крыса в лабиринте, которой я так сочувствовала. Пыталась найти выход, но продолжала натыкаться на препятствия.
Слезы катились по моему лицу, горячие и отчаянные. Прежде чем я успела подумать об этом, я схватила его за руку. Она была напряженной под рукавом его пиджака. Я вцепилась в нее и встретилась взглядом с его темными глазами. За его головой портрет безмятежной женщины манил к себе, свет отблескивал от креста на стене. Не раздумывая, я опустилась на колени и встала перед ним, склонив голову.
— Отче наш, сущий на небесах… - начала я, но слова молитвы покинули меня, когда я больше всего в них нуждалась. Я ухватилась за следующую фразу, прежде чем сменить тему. — Ты веришь в Бога?
Мой голос дрожал. Я и впрямь отчаялась, если ожидала, что это чудовище испугается небесного возмездия, но я бы сделала всё, что в моих силах.
Ренато замолчал на долгую минуту. Я поняла, что смена темы выбила его из колеи. Это могло быть бесполезно, но он еще не пристрелил меня. Время, оставшееся мне на Земле, сократилось до ударов сердца. Каждый удар, который я могла одержать, был победой.
В его голосе звучало легкое любопытство.
— А если я скажу «да»? - размышлял он.
— Тогда я поклянусь всем в этом и загробном мирах, Небесами, Адом и всеми мирами между ними, что мы сохраним эту ночь в тайне и никогда больше не заговорим о ней. Клянусь Богом.
Я застыла в этой позе. Когда я была ребенком, родители водили меня в маленькую католическую церковь в нашем районе. Я мало что понимала, но в голове отложилось, что, когда ты чего-то хочешь или нуждаешься в помощи, ты обращаешься к Богу. Когда мама умерла, рожая Люси, мы устроили небольшие похороны в той церкви. Я молила Бога, чтобы он принял ее на Небесах и помог моему отцу. Ему было так грустно.
Потом умер папа, и я молилась о его возвращении каждую ночь в течение года, лежа на своей узкой койке в Доме Милосердия. Я молилась о его возвращении, когда монахини наказывали нас за нечистые мысли холодным душем или многочасовым изучением Библии. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он никогда не вернется. Я не молилась с той ночи, когда поняла, что если кто-то и слушает, то Ему нет дела до сестер Берк.
Но сейчас я молилась перед человеком, который держал в своих окровавленных руках жизнь Люси и мою.
Мой новый Бог.
Он замер, казалось, очарованный моей концепцией. Я закрыла глаза, не в силах смотреть на него, когда он стоял надо мной с пистолетом в руке и решал наши судьбы.
Медленно он присел передо мной.
— Что бы ты сделала, чтобы спасти свою сестру?
— Все, что потребуется, - ответила я без колебаний.
Темные глаза Ренато долго смотрели на меня сверху вниз, прежде чем он снова заговорил.
— Боюсь, я не совсем верующий, мисс Берк. Это было уделом моей матери.
Его матери. Должно быть, это та красивая женщина с картины. Теперь, когда я знала об их родстве, я заметила сильное семейное сходство.
Выпрямившись, он возвышался надо мной, окидывая меня оценивающим взглядом.
— Тогда я буду молиться тебе, - я стала умолять. — Вместо Бога я поклонюсь тебе... Приму твоё слово как Евангелие… Если ты подаришь нам шанс на жизнь. Пожалуйста… пожалуйста. Я сделаю все, что угодно, все, что потребуется, прошу.
Ренато молчал. Я собралась с духом и подняла на него глаза. Он был так близко, что я могла видеть искрящиеся оттенки карего в его теплых глазах. На самом деле, эти глаза были слишком проникновенными и настоящими, чтобы принадлежать монстру. Это было так несправедливо. Его губы были слегка приподняты, как будто его позабавило то, что я падаю ниц и умоляю о пощаде. У меня не было гордости. У меня не было достоинства. Я даже не могла притворяться, что у меня что-то есть. Не было ничего, чего бы я не сделала ради нее.