Я коснулась ее руки. Ее кожа была холодной.
— У нас нет никого, кроме друг друга. Нам нужно избавиться от телефона прямо сейчас, прежде чем мне придется ехать в Ла Леонору, — сказала я ей.
Она долго смотрела на меня, закусив губу. Наконец, похоже, выиграв войну с самой собой в своей голове, Люси кивнула.
— Давай сходим на побережье, — предложила она.
Я крепче сжала ее руку. У сестер Берк, может, и дерьмовая удача, но у нас были мы. И мы переживем еще один день. Я бы не допустила ничего другого.
Глава 4
Чарли
После бесконечных двадцати четырех часов я передвигалась по Ла Леоноре, как зомби. По большей части я не возражала против работы официанткой в элитном казино. Конечно, клиенты могли распускать руки, но чаевые были отличные, а охрана исправно выгоняла нарушителей.
Когда мы росли в Доме Милосердия, нам рассказывали об опасностях азартных игр и пьянства и о том, что этот путь может привести к греховной жизни и горению в Аду. Реальность была куда менее драматичной: богатые развлекались, а бедняки отчаянно пытались поймать удачу. Сегодня не было ни святых, ни грешников. Просто обычные люди, хорошие или ужасные, какими только могут быть люди.
Этим вечером я бездумно суетилась вокруг столиков в баре «Атриум», раздавая напитки и чеки на сумму больше, чем мы с Люси потратили за всю неделю, рассеянная и измученная.
В баре сидели несколько крупных шишек, и игнорировать их громкий, раскатистый смех было практически невозможно.
— Неужели кому-то действительно нужно так громко смеяться? Кто-то когда-нибудь так радовался чему-то? — я пожаловалась бармену в середине своей смены.
Его звали Алек, и он был начинающим танцором. Как и весь персонал Ла Леоноры, он просто оплачивал счета и подрабатывал на стороне, прокладывая путь к своей мечте. В AC было полно мечтателей, которые пытались стать кем-то еще. Кем-то другим.
— Но как все узнают, что они отлично проводят время, если они об этом не сообщат? Хотя, думаю, в их случае за них разговаривает или смеется кокаин, — невозмутимо произнес Алек и вздохнул. — И только подумай, это ведь наша система правосудия.
— В смысле?
— Это комиссар Рейнольдс и судья Элленс. Посмотри, какие неприятные типы, а ведь они из команды «хороших парней».
Я уставилась на двух обрюзгших пожилых мужчин, которые смеялись, пили и подмигивали проходящим мимо официанткам. Стержни судебной системы Нью-Джерси. Я содрогнулась от этой мысли. При любом упоминании полиции меня бросало в пот. Кошмары наяву о копах, появляющихся, чтобы арестовать меня и Люси, заполнили мою голову. Не похоже, чтобы они купились на мои слова.
Еще страшнее было думать о пропавших наркотиках и телефоне. У картеля был номер Люси. Придут ли они за ней? Не окажется ли она на крючке из-за наркотиков или денег? Возможно, нам следовало рассказать все полиции. Нет. Я могла испугаться, но это все равно никогда не было бы моим основным инстинктом.
Я знала, как полиция может облажаться. Я видела это собственными глазами. Когда я только начала учиться в школе медсестер, одна из моих подруг-студенток заявила на своего жестокого парня, который избивал ее. Полиция почти не проводила расследования. Потом, после того как он отправил ее в больницу, они вызвали его на допрос и предъявили обвинение в нападении. Месяц спустя, после того как судья смягчил ему наказание, поскольку это было его первое правонарушение, он поехал за ней и сбил на своей машине. Не было никаких улик, связывающих его с наездом, но все знали, что это был он. Таково было наследие полиции в моей голове.
Или взять смерть моего отца. Бедный ирландский иммигрант, промышлявший на стороне и вряд ли вносивший большой вклад в жизнь общества. Преступника, который застрелил его, так и не нашли. Да никто и не пытался искать. Наш район не был в списке приоритетов у копов. Им было плевать, чем занимаются люди, живущие там.
Я была из этого района, и Люси тоже. В конце концов, копам будет все равно, если только у нас не будет чего-то, что они смогут использовать против кого-то важного. Семья Де Санктис была важной. В столкновении между ними и полицией мы стали бы жертвами. Я знала это без сомнений. Никто не позаботиться о вас, кроме вас самих.