— А сколько времени потребует такой анализ? — спросил Романо.
— Я сейчас позвоню в отдел спорной документации. Если у них нет срочных экспертиз, то они могут сразу исследовать нашу рукопись на наличие изначального текста. — Лэндис снял трубку с аппарата на столе и набрал номер. — Более точные результаты с расшифровкой букв — дело другое, тем более что наше оборудование не запрограммировано на арамейскую или греческую пропись.
Он предупреждающе поднял руку, чтоб ему не мешали договариваться по телефону, и, закончив, взял под мышку пластмассовый ящик с Евангелием от Иакова. Пожав плеча ми, Лэндис обратился к Романо:
— Хотите поприсутствовать при анализе? Обычно в лабораторию не поступают настолько древние документы. Может статься, вы подскажете нашим технарям какие-нибудь новые методики.
— О, такого рода исследованиями мне заниматься не приходилось, — ответил священник. — Моя специализация касается письменных памятников. Я привык анализировать особенности почерка, строение букв, язык и все такое…
— Все же пойдемте, — кивнул на дверь Лэндис, — хоть лабораторию посмотрите. Все последние достижения. Это моя радость и гордость.
С коробкой в руках он двинулся к выходу, за ним — Катлер, а следом — Чарли. Пока все шли в лабораторию, Карлота время от времени поглядывала на Романо. Наконец она отстала от общей группы и поравнялась с ним.
— Вы верите своим глазам: наш Чарли — в рубашке и при галстуке? — шепнула студентка. — Он даже оставил в офисе свою любимую кепку с «Овнами». Не кажется ли вам, что он метит на должность засекреченного федерального агента и сейчас пытается примазаться к интернатуре?
Романо, улыбнувшись, шепнул ей на ухо:
— Вообще-то мне кажется, что ты подходишь им гораздо больше.
Войдя вместе со всеми в лифт, чтобы спуститься в лабораторию, Романо снова испытал запоздалое раскаяние. Неужели, сохранив этот манускрипт, он положил начало цепи событий, которых опасался отец Кристофоро, первым заваривший всю эту кашу?
100
Лаборатория произвела на Романо гораздо большее впечатление, чем конференц-зал. После беглого ее осмотра он готов был с радостью признать, что налоговые средства израсходованы здесь на новые технологии, а не на декор интерьера.
Выделив для экспертизы фрагмент рукописи, лаборант перенес его изображение на огромный жидкокристаллический монитор и стал увеличивать разрешение. На клейкой текстуре папируса стали заметны небольшие, беспорядочно разбросанные темные точки.
— Не думаю, чтобы они были растительного происхождения, — прокомментировал Лэндис. — Может быть, это остатки чернил. Мэтт, измените угол падения света при сканировании. Проверьте, нет ли вдавлений от пишущего инструмента в месте скопления этих частиц.
Пять голов сдвинулись у настенного монитора высокого разрешения. Лаборант тремя пальцами легонько поглаживал большой трекболл, медленно выделяя курсором интересующую их область. Затем он набрал команду на клавиатуре, программа выполнила заданную операцию — и вместо неровной текстуры папируса на экране возникло трехмерное изображение гладкой страницы с ясно видимыми темными выемками — прежними непонятными точками на рукописи. Поля страницы тем не менее были свободны от всяких шероховатостей.
Лэндис вынул из нагрудного кармана очки и приблизился к монитору, внимательно изучая изображение. Из-за толстых линз морщинки вокруг его глаз стали еще заметнее.
— Мэтт, отсканируйте таким же образом смежный с этим фрагмент и распечатайте нам результат. Смею высказать предположение, что этот свиток ранее содержал совершенно другую запись. По распечатке соседнего фрагмента мы сможем лучше судить, какого рода был прежний текст. — Обернувшись к Романо, Лэндис добавил: — Если и вправду здесь обнаружится хоть малейшее подобие текста, вам с Мэттом придется покорпеть над ним, разбирая каждую букву. — Он с сомнением покачал головой: — Подобный проект может растянуться неизвестно насколько и закончиться ничем.
— Мы не станем пускаться в такие крайности, — успокоил его Романо.
— Я не понимаю… Как же мы установим, когда сделана изначальная запись? — В голосе Лэндиса сквозила недоверчивость. — Определить, что нынешний текст является подлогом, можно лишь расшифровкой предыдущего, то есть извлечением из него информации на предмет описываемых в нем событий.
— Стиль письма сам по себе — такая же информация, — заметил ему Романо. — Немецкий институт элементарных эпистемологических изысканий в Падерборне разработал чрезвычайно действенные аналитические методики датировки древних манускриптов, опирающиеся на сверхточный анализ стилей письма.
Лэндис уже не скрывал своего скептицизма.
— О каком сверхточном анализе может идти речь, если вы еще не прочитали сам текст?
— Внимание в первую очередь обращают на стиль написания, который для разных периодов разный, — пояснил Романо. — Унциальное письмо, состоящее только из заглавных греческих букв, использовалось в эпоху Христа — вплоть до девятого-десятого веков. Минускул, включающий и прописные, и строчные греческие литеры, вошел в обращение в девятом веке.
Мэтт подошел к принтеру, вынул из него пачку листов и аккуратно разложил их на столе.
— Мне кажется, результаты получились более чем очевидные, — сообщил лаборант.
Лэндис сдвинул очки на кончик носа и внимательно просмотрел череду распечаток.
— Я не очень понимаю, что это за загогулины, — произнес он, — но, по-моему, здесь есть и заглавные, и строчные буквы. Воодушевленный этим заявлением Романо тоже придвинулся к столу и стал рассматривать значки на бумаге. Затем он вынул блокнот, что-то себе пометил и принялся вторично изучать буквы. После третьей попытки он с удовлетворенным видом обернулся к Лэндису и Катлеру:
— Большего увеличения не требуется — я и так смог разобрать некоторые из греческих символов. Без всякого сомнения, это минускульное письмо, которое до девятого века не применялось. Следовательно, все написанное сверху датируется еще более поздним периодом.
— И даже малейшая возможность ошибки исключается? — уточнила Бритт.
— Лично я ее не допускаю, — ответил Романо. — Этот тип шрифта совершенно точно не встречается в документах эпохи Христа. Если даже исследователи, определявшие время появления минускула, ошиблись на столетие или два, это в любом случае произошло гораздо, гораздо позднее сроков жизни предполагаемого брата Иисуса.
— Что ж, нам остается только признать правоту отца Кристофоро, — заключила Бритт. — Теперь, надеюсь, христианству не грозит полная переоценка устоев.
— Простите, я не совсем понимаю, — заинтересовался Катлер.
— Он считал, что философские принципы, на которых на протяжении сотен лет — даже почти тысячи! — зиждился «Rex Deus», изначально являлись ложными. — Хэймар указала на манускрипт: — Этот мошеннический документ показывает, что он ничуть не ошибался.
— Остается еще немало животрепещущих вопросов, на которые, думается, мы никогда не сможем ответить, — добавил Романо. — На чем в действительности зиждились «Rex Deus» и его Ближний Круг, названный Le Serpent Rouge? «Rex Deus» предпринимал чрезвычайные меры для сохранения родословной — но чьей, вот вопрос! Что в их верованиях опирается на факты, а что является вымыслом? Поскольку отец Кристофоро уничтожил не только всех посвященных в это дело, но и крипту со зримыми свидетельствами его существования, нам, вероятно, никогда не добраться до сути.
— Одну вещь вам все же удалось вдолбить мне в голову, — заметила ему Хэймар. — Мы думаем, что все уже поняли и распознали, но при более внимательном подходе оказывается, что не так и много.