— Север ужасает тебя, — донесся откуда-то сбоку голос Мимары.
— Просто мне известно, что нас там ожидает, — ответил он, пугаясь её проницательности, её способности скорее услышать в его речах сжимающую сердце боль, нежели просто понять по голосу, что у него болит горло.
Он, немного поотстав, остановился на вершине холма, наблюдая за тем, как она идёт, прижав к своему заду руки, а выпятившийся живот шаром раздувает её поблёскивающий золотом хауберк. Вдруг, беременная женщина, щелкнув, сломала ветку берёзы и, оставив её висеть, словно крыло изувеченной птицы, отчасти загородила им обоим обзор. Демуа вздымались за её спиной, застилая всё сущее какой-то размытой дымкой, мглою, представляющейся слишком холодной, чтобы её можно было назвать лиловой. И ему казалось, что он может чувствовать его — там вовне, словно спрятанный миром постыдный синяк, словно впившуюся в горло колючку, которую, как ни старайся, проглотить не удаётся …. Голготтерат. Он не видел там ничего, не считая проступающей сквозь мглистую пелену бесплодной земли, но, тем не менее, чувствовал это…
Ожидание?
— Наутцера — мой старый недруг. Он, как и я в те времена, был адептом Завета, — признался Ахкеймион, — Именно он был человеком, подвигнувшим меня на тот путь, которым мы с тобой следуем ныне…Он тот, кого я, как мне кажется, виню во всём случившемся более остальных…не считая Келлхуса.
Мимара откупорила флягу, чтобы сделать глоток.
— И отчего же?
Она предложила глотнуть и ему, но старый волшебник лишь отмахнулся.
— Именно он послал меня в Сумну для того, чтобы я подговорил своего бывшего ученика шпионить за твоим дядей — Святейшим шрайей. Он опасался, что Майтанет может иметь какое-то отношение к Консульту, хотя на тот момент никто уже сотни лет не мог обнаружить никаких признаков их присутствия…
— И что же случилось?
— Мой ученик погиб.
Она внимательно посмотрела на него.
— Его убил Майтанет?
— Нет… Это сделал Консульт.
Она нахмурилась.
— То есть ты преуспел в выполнении своего задания?
— Преуспел? — вскричал волшебник. — Я потерял Инрау!
— Да, разумеется… Когда ты отдаешь приказы, ты всегда рискуешь жизнями своих людей. Уверена, твой ученик это прекрасно знал. Как и Наутцера.
— Тогда ещё никто ничего не знал!
В ответ она одарила его легким и беспечным движением плеча — одним из множества маленьких фокусов джнана, что она сохранила со времен своей жизни в Каритусаль.
— Ты же не считаешь, что факт обнаружения Консульта не стоил одной-единственной жизни?
— Конечно, нет!
— Тогда получается, что Наутцера просто потребовал от тебя сделать именно то, что и было необходимо…
Ахкеймион, уставившись на неё, зашипел, пытаясь всем своим видом выразить овладевшую им ярость, хоть и понимал, что выказывает в действительности нечто, совершенно иное.
— Что? О чём это ты говоришь?
Она пристально посмотрела на него долгим, лишенным всякого выражения взглядом.
Каждому действию соответствует своё время, некая пора, когда его совершение не требует от человека никаких особых усилий, и даже соответствует велениям его души. Нет никаких гарантий, что суждения, свойственные какому-либо возрасту сохранятся в будущем, что праведность и благочестие останутся таковыми, как ни в чём не бывало. Мы все это, так или иначе, осознаём, и в наших душах всегда присутствует своего рода гибкость, позволяющая нам меняться, когда того, порою мягко, а порой и беспрекословно, требуют обстоятельства. Однако же ненависть, как и любовь, неразрывно связывая нас с другими людьми, зачастую делает нас несклонными к компромиссам. Ненависть есть грех, но грех противопоставленный другому греху, ибо что за душа может быть до такой степени переполнена скверной, дабы желать зла невинному? Или хуже того — герою?
Наутцера обязан был быть злодеем, хотя бы ради того, чтобы Ахкеймион не мог винить в случившемся самого себя.
— Твой ученик… — осторожно подбирая слова, сказала Мимара, словно бы опасаясь того, что видела в его глазах, — Инрау… Тебе стоит понять, что его смерть не была напрасной, Акка…Что его жизнь имела большее значение, чем он, возможно, вообще сумел бы осознать.
— Ну конечно! — воскликнул он, в ушах у него гудело.
Ведь это действительно происходило прямо сейчас! Второй Апокалипсис!