Она щелкнула и яркий, белый свет ударил в пол, высвечивая потрескавшийся линолеум. Сомов выхватил телефон из ее рук и посветил на старуху. Бочкообразное колыхающиеся туловище дернулось, когда свет коснулся прозрачной, растянувшейся кожи.
Были заметны темные покачивающиеся сгустки внутри. Сомов посветил выше и заметил рваную, загноившуюся рану на желтом плече. С багряно-черных краев сочился белый гной, а внутри копошились мелкие, белесые черви.
— Кто кроме тебя, с ней общался? — спросил Сомов, накидывая ногой одеяло на старуху.
— Никто, вроде, — сказала Лена, но спохватившись, добавила. — медсестра Галя заходила, уколы ставить.
— А ты не замечаешь, что с матерью не все в порядке? — мягко спросил Сомов.
— Она сказала, чтоб я не трогала ее, — шмыгая носом, ответила Курицына, — мол, отлежусь и все пройдет.
— Сгиньте твари, — донеслось слабое шипение с дивана, — ненавижу вас.
— Идем отсюда, — сказал Сомов, хватая девушку за руку, — ей уже не помочь.
— Но ведь она моя мама, — снова зарыдала Лена и начала вырываться, — я не могу оставить ее.
Сомов выругался и достав сигарету, раскурил и передал Лене. Она с недоумение зажала дымящуюся сигарету между пальцев.
— Затянись поглубже, — приказал Сомов, — возражения не принимаются.
Лена хотела возразить, но понимала, что он снова ее ударит, если откажется. Трясущимися руками она поднесла сигарету к губам и глубоко затянулась. Дым оказался неожиданно сладким и приятным, с легким фруктовым оттенком. Сразу стало легко и захотелось громко смеяться.
— Забудь, о том, что здесь произошло, — сказал Сомов, смотря ей прямо в глаза, — иди на лестничную площадку и жди меня.
— Хорошо, папочка, — улыбаясь, ответила Лена, — а потом мы поедим мороженого, как раньше?
— Конечно поедим, солнышко, — произнес Сомов и заботливо провел пальцами по ее щеке, — а теперь иди.
Лена встала не с первого раза, но ей было очень весело оттого, что ноги заплетаются. Пошатываясь, она вышла в коридор, подхватила туфельки и скрылась за дверью в подъезд.
Сомов прошел на кухню и загремел ящиками. Внизу нашлись молоток для отбивки мяса и маленький затупившийся топорик. Оба проржавели, видимо, ничего мясного здесь не готовили. Внимательно осмотрев орудия, Сомов выбрал оба и направился обратно в комнату.
Старуха подцепила худой, длинной рукой тряпку, валяющуюся на полу и подтаскивала к себе. Сомов с размаху опустил топорик на хрустнувшую кисть.
Старуха завизжала и неожиданно резво для своих размеров, вскочила с дивана. Она опиралась на три оставшихся конечности, покачивая раздувшееся тело, шея вытянулась, а голова повисла лицом вниз. Выходила предельно мерзкая пародия на обожравшегося трехного паука.
Тесак промелькнул в воздухе, перебивая сочленение в ноге и заставив тварь упасть на пол. Сомов отскочил и нанес еще один удар, метя в голову, но старуха подставила раненую руку, спасаясь от смерти.
Тварь ловко оттолкнулась задними ногами и скользнула на туловище вперед. Челюсти почти достали до ноги Сомова, но тот высоко подпрыгнул, приземляясь на шею старухи.
Ступня погрузилась в мягкое желе, будто позвоночник полностью растворился. Тварь наугад хлестнула ногой, сбивая Сомова на землю. Тот рубанул топориком по раздувшемуся брюху, из которого сразу же вырвался поток дурно пахнущей жижи.
— Жрать сейчас буду, — прорычала старуха и круто развернувшись, вонзила клыки в подставленное в последний момент предплечье.
Сомов пнул тварь, но ноги только отпружинили от раздувшегося тела. Старуха мотала голова, как собака, надеясь вырвать клок мяса побольше.
Ткнув пальцами в глаза истошно завизжавшее и отпустившей руку твари, Сомов наискосок рубанул по ее голове. Раздался глухой чавкающий звук, но похоже, особого вреда он не причинил.
Вскочив на ноги, Сомов с усилием опустил топорик на слепо вертящуюся на тварь, метя в основание шеи. Старуха громко завыла после удара и попыталась подтянуть руки, чтоб прикрыться. Второй удар пробил череп, лезвие топорика вошло в пол и тварь затихла.
Сомов отбросил оружие и пошатываясь, поплелся на кухню. Там он долго промывал руку под горячей водой и отыскав чистое полотенце, кое-как намотал его на рану.
Натянув ботинки, он вышел в подъезд, Лены там не оказалось, только витал сладковатый дым. Чертыхнувшись, Сомов сбежал вниз и выскочил на улицу. Лена лежала на земле, раскинув руки в стороны, и улыбаясь, смотрела в небо.
— Смотри сколько звезд, папочка, — сказала она, заметив Сомова, — интересно, кто там живет, далеко в космосе?