Первородные черные дыры – мелкие объекты, появляющиеся в первые мгновения Большого Взрыва, в отличие от больших и более поздних, возникших на месте погибших солнц.
– Послушать тебя, так окажется, что в моей современной вселенной кальвиний можно найти внутри черных дыр?
– Совершенно верно!
Я на секунду задумался.
– Но разве маленькие черные дыры не распадаются со временем в ничто?
– Так и есть! Именно потому мы стараемся разрастить маленькие дыры в большие и тем самым сохранить их существование. Там мы можем спокойно сидеть и впитывать всю информацию, которая течет к нам сквозь горизонт событий. Это потрясающе!
Таким вот образом я снял с плеч заботу о том, что своим исчезновением уничтожу всех кальвиний, положив начало первородному Большому Взрыву. Это все решило. Взрыв рано или поздно все равно произойдет, верно? И к тому времени мне лучше сделать отсюда ноги!
Но прежде чем я успел что-либо предпринять, Калипсо устроила шоу.
Хотя, может быть, это шоу продолжалось уже давным-давно.
Я успел заметить только, что минуту назад спокойно говорил с Кальпурнией, а в следующее мгновение они с Калипсо уже ожесточенно сцепились, словно кошки, покатились клубком, мелькая смешением сложных узоров на поверхности. Ни дать ни взять бой двух амеб на грязевом ринге.
– Сдавайся, несносная маленькая тварь!
– Никогда, ханжа ты сволочная!
Остальные кальвинии мало-помалу, принимая одну или другую сторону, тоже пустились трепать и таскать друг друга.
Я почувствовал, как субквантовая пена начинает бурлить и вздыматься, возбужденно реагируя на эту титаническую битву ангелов. И понял, что взрыв неминуем уже в ближайшие квазисекунды.
Мысленно я сформулировал желание – четко и предельно ясно.
Перенеси меня в то место и время, где я был по-настоящему счастлив .
Ухватившись как можно крепче за свой шанс – то есть йо-йо, – я проорал:
– Счастливо вам лопнуть, девочки!
Выпало в третий раз
25
Приятные попутчицы
Вдох.
Свет.
Звук.
Запах.
Я вернулся! Я снова внутри моего знакомого поношенного тела, накрепко приклеен к ограниченному четырьмя измерениями пространству-времени какого-то роскошного, распадающегося и неидеального мира, но главное – далеко-далеко-далеко от несносных забияк-кальвиний.
– Вот что он задумал, Каль!
– Он от нас так просто не избавится, верно, Кали?
Голоса Калипсо и Кальпурнии вдруг зазвенели в моей голове, резкие и насмешливо-злобные. Похоже, кальвинии решили отложить на потом свою распрю и идеологическую вражду.
Эти попутчицы, пусть и договорившиеся о мире и ненападении, были для меня крайне нежелательны.
– Черт, вы-то как сюда пролезли? Снова сидите у меня в голове?
– Конечно нет, глупыш. Этот примитивный орган не способен поддержать существование в этом мире разрушенной симметрии столь разумных, как мы, квантовых существ.
– Не обращай внимания на мысли этого убогого мечтателя.
– Но мы связаны с его нервной системой, и приходится выслушивать эти дурацкие мысли.
– Раз уж у нас есть сюда доступ, давай подкрутим ему гайки!
– Мы сидим в струне твоего йо-йо!
Как же я сразу не догадался! Ганс объяснял мне, что космическая струна есть остаток предшествующего Моноблока. Я и сам уже догадывался о единстве структуры струны и первородной материи в Моноблоке, где был недавно, прежде чем воспользовался йо-йо (драгоценные воспоминания о жизни в Моноблоке уже начали стремительно выветриваться и таять в моей памяти).
Но мне в голову никогда не приходило, что какая-либо из кальвиний, едва я решу оттуда отчалить, сможет ухватиться за мою струну и пробраться в мою игрушку. Хотя, судя по тому, что они умеют кататься на черных дырах по волнам Большого Взрыва, путешествие автостопом на дармовщинку – их вторая натура.
– И сколько вас тут?
– Одна.
– Две.
– Десять на десять в десятой степени!
Я махнул на это рукой. Какая разница, сколько их тут? И одной слишком много. Но поскольку я слышал всего два голоса, то решил считать, что их только парочка.
Внезапно у меня явилось ужасное подозрение.
– Вы, две, – вы проникли в мой йо-йо! Теперь вы сможете управлять им, влиять на его работу?
– Ну, не совсем.
– Но можем вносить возмущения. Точно управлять невозможно из-за принципа неопределенности. Когда мы пытаемся предвидеть, все становится очень расплывчато.
– Такая ситуация для нас в новинку, понимаешь?