Мои легкие работали как старинные меха. Горло стало вытяжной трубой древней сушилки для одежды.
– Хр-р... гр-р-р... хр-ршо.
139
Глупые ненужные правила
Я решил, что единственный способ понять жизнь в Точке Омега, опробовать ее возможности и условия – это принять сказанное Крошкой на веру и броситься в омут головой. Но не обязательно было делать это сию секунду.
– Могу я спросить тебя кое о чем?
– Прошу, полный вперед!
– Могут меня тут ранить и убить?
– Могут, черт возьми! Если ты не потребуешь иного, то вся твоя жизнь здесь будет протекать по человеческим законам. Большинство рано или поздно просит изменить правила своей жизни, но первоначальные правила точно такие, к которым ты привык. Хотя если ты и умрешь, то только временно, это точно. А во всем остальном этом мир совершенно реален в обычном смысле этого слова. Можешь пнуть камень, как старина Док Джонсон, и сломать себе палец на ноге. Так и будет, если ты не захочешь что-нибудь поменять. В этом отношении ОЗ – сверхреальна . Она бесконечно пластична, и как только ты решишь жить по другому сценарию, все законы твоей реальности будут подправлены.
Фраза «бесконечно пластична» напомнила мне кое о чем.
– А Точка Омега распространяется на само сверхпространство? И живы ли там еще дрекслероиды и мои знакомые кальвинии? И чем Точка Омега отличается от обычного Моноблока или, например, от цифрового мира с клеточными автоматами, где мы с тобой когда-то побывали?
– Эй! Притормози! По одному вопросу за раз! Во-первых, технически сверхпространство по-прежнему существует. Но оно пусто. Вся жизнь теперь сосредоточена в высшей реальности Точки Омега. Сверхпространство сжалось до того же размера, что и Точка Омега. Если судить прагматически, они стали одним.
Во-вторых, любой Моноблок – это единый континуум. И жившие там кальвинии, про которых ты вспомнил, больше не могут во всей подлинности ощущать мир будущего, который они моделируют. Все очень ограничено.
В-третьих, не смеши меня! КА-мир был просто симуляцией низкого уровня, не более. Ты не забыл, насколько примитивным было там наше представление? Сравни свое теперешнее тело с теми прямоугольными штуковинами, в которых мы находились.
– Нет, не думаю... Итак, похоже, дрекслероиды наконец встретили того Бога, которого искали…
Отвечал Крошка по делу, без БББ, и улыбался. Потом я подумал еще кое о чем.
– Слушай, Крошка, ты говоришь, что будешь претворять в жизнь мои желания. Но можешь ты предупредить меня, если я попрошу о какой-нибудь глупости?
– Если такова твоя просьба – да.
Этого свойства очень недоставало в йо-йо, отчего моя задница страдала не раз и не два.
– Я прошу тебя так делать.
– Отныне это будет одной из главнейших моих задач.
Я глубоко вздохнул.
– Ну ладно – я готов.
Крошка ухватился грязными ногтями за отвороты жилетки, словно хотел разодрать ее на себе.
– Поехали.
– Перво-наперво, сними эмоциональную блокировку. Я хочу чувствовать все, что должен чувствовать, как всякий нормальный человек.
– Сделано.
Я не почувствовал ни внезапной паники, ни воздействия психоза, поэтому решил, что осознал свое новое положение достаточно хорошо.
– Ну а теперь, можешь ты поместить меня, Мунчайлд и Диггера на один и тот же уровень реализации?
– Конечно. Они как раз заканчивают получать свои объяснения.
– Прекрасно. Давай.
140
Расщепление ядерной семейки
Внезапно стоящие рядом со мной и Крошкой люди снова начали дышать, говорить и двигаться: Мунчайлд, Диггер, леди Саншайн и мисс Полынь. Трио ангелов-хранителей заговорило хором, в котором три разных голоса сливались в одну прекрасную бесполую амальгаму Точки Омега.
– Пожалуйста, решите теперь между собой, чем вы хотите заняться.
Потом дэвы повернулись к нам спинами и придвинулись друг к другу, словно совещаясь о чем-то: это был самый ханжеский мухлеж, какой мне только доводилось видеть, ведь все они представляли собой явление одной и той же сущности. И тем не менее этот фарс представлял собой вселяющую уверенность человечную глупость. Я с робостью взглянул на Мунчайлд.
– Что сказать, Мун... все вышло совсем не так, как я задумал. Единственное, чего мне удалось добиться, так это того, что всех нас убили.
Мун улыбнулась.
– Когда-нибудь, Пол, мы все равно бы умерли. В конечном итоге без разницы, случилось бы то, что случилось, именно сегодня или позже. Мы получили еще один шанс. Бесконечное число шансов?
Часть меня слушала ясный звук милого голоса Мунчайлд. (Я вспомнил, как мы впервые встретились в тюремной камере в хипповой Америке, и ее голос сразу показался мне самым замечательным, что в ней было.) Но некая часть меня все же немного не соглашалась со словами Мунчайлд, была не готова так легко принять ее позицию относительно происшедшего.
– Что ж, может быть и так. И тем не менее мне по-прежнему хочется вернуться и кое-что изменить. Использовать опыт наших приключений и попытаться многое исправить.
Мун нахмурилась.
– Зачем возвращаться, Пол? Нужно идти дальше, смотреть, что ждет впереди.
– То, что я задумал, – это не навсегда. По крайней мере, уж точно не продлится вечно. Я надеялся, что ты составишь мне компанию.
Мунчайлд покачала головой, ясно давая понять: нет.
– Нет, Пол, у меня другие планы.
Диггер вежливо кашлянул.
– У меня тоже, отец. Есть столько любопытных теологических вопросов, в которых я хотел бы разобраться...
– Ну ладно! – в сердцах воскликнул я. Эмоциональные ограничения определенно были сняты. – Идите куда хотите! Мне все равно!
Мун жестко улыбнулась.
– Прощай, Пол.
И исчезла. А с ней и леди Саншайн.
– Удачи, отец.
Остались только мы с Крошкой. Ну и хорошо, что я от них избавился! Слава ОЗ, что я не сказал Мун какой-нибудь глупости во время казни, которую устроили нам минскийцы, от чего потом пришлось бы смущаться. Ляпнуть, например, что люблю ее .
Вот-вот. И что тогда?
141
Снова за дело
Чтобы исправить все глупости, которые я натворил со своим космическим йо-йо, мне понадобилось всего несколько субъективных столетий.
Постепенно мне все удалось наладить, чему я был несказанно рад. С помощью Крошки я посетил один за другим все континуумы – ну, или их точные эмуляции (насколько мне удалось разобраться, особой разницы тут не было), – которые создал в результате грубых и плохо сформулированных желаний, нашел, где с самого начала дал косяка, и исправил то, что считал изъянами в своей карме. И все это один, без Мунчайлд.
Все вермишелины, в которых я побывал, располагались внутри Точки Омега и были заселены миллиардами своих собственных автономных эмулированных обитателей. По одной простой причине.
Бесконечность может – и совершенно необходимо должна – содержать все возможные варианты.
Так что выбор карьеры , предлагаемый воскрешенным, включал бесконечное разнообразие вариантов. (Некоторые – бесконечное большинство – из этих вариантов я не мог даже вообразить.) Например, вернуться назад и заселить изначальную вселенную, откуда ты вышел, настроившись на полное безразличие ко всему остальному. Среди бесконечного числа воскрешенных двойников всегда найдется достаточное число желающих, чтобы населить ими любую эмулированную вселенную на любой стадии ее развития.
Но Точка Омега никогда никого не станет подвигать к такому выбору. Она лишь материализует желания индивидуумов, воссоздавая в итоге реальности, соответствующие истинному консенсусу.
Все миры, которые я посетил со своим йо-йо, были созданы и действовали в версиях многомирья, созданных ОЗ, их население по характеру, или сложности, или свободе воли было неотличимо от оригиналов . (При этом здесь находилось бесконечное множество других оригиналов , занимающихся чем-то другим, примерно как я.)