Пети обращается в жадную ухмылку... Безмолвный до этого враг захрипел, забился беспорядочно...
Лопнула веревка, рассыпалась в черные угольки, в золу, багровый сморщился трухой и исчез.
Кукареку! -- прокричал далекий петух, ему откликнулись с разных сторон и бесконечная ночь закончилась. Ленка обрела свободу, дернулась подхватить выпавший цветок, стул начал заваливаться набок, она вместе с ним... и отключилась на лету.
-- Очнись, Лен, все уж позади, просыпайся, внученька... -- Ленка открыла глаза.
-- А, это вы, баб Ира... Встаю. Давно я?...
-- Да минут двадцать. Мы проверили -- все вроде в порядке. Как себя чувствуешь?
-- Как новенький доллар, баб Ира. Все нормально. А где...
-- Васька? Вот он, живехонький, перепугался только, живой здоровый наш Васенька. Вставай, без тебя не обойтись. Сейчас доделаем все дела и потом поспишь, отдохнешь. Первым делом надо тебе горяченького чайку. Вон Петр Силыч уже вторую доканчивает и я с вами попью...
Ленка встала, действительно, дядя Петя как ни в чем не бывало сидит за столом, весь красный, потный, дует в блюдце, прихрумкивает конфетой, только ладони у него перебинтованы.
-- Серьезный, говорю, жених сватов засылал! Чем-то понравилась, значит. Сама -- что думаешь?
-- Без понятия. А что, на следующую ночь опять начнется?
-- Не знаю, вот сидим с Федоровной, соображаем. Садись.
Ленка сбегала во двор, умылась, причесалась, села чаевничать за компанию, хотя хотелось ей только спать, без снов, без света, под теплым одеялом.
-- А что у вас с руками, Петр Силович?
-- Это? От вельзевухи волдыри. Свить-то я ее свил, да видишь -- злая оказалась к чужому хозяину.
-- Петр Силыч, -- вступила в объяснения Ирина Федоровна, -- чужую волшбу своей сделал, когда мушек-то в веревку засучил, а она ему -- мстить. А почему именно такая веревка понадобилась -- это другой вопрос: у этих, да и у всех, кто с волшбой знается, против сил из своего естества мунитету нет.
Вот Силыч и смикитил, изобрел на месте. Но за Ваську -- было дело -испугалась я очень... -- При этих словах Васька взглянул на дядю Петю, выпустил все когти, зашипел и ощерился. -- ... Ну а ожоги
-- я наговор положила, мазью помазала, сразу легче стало. Он сегодня у нас герой. Низкий ему поклон, не то бы...
-- А что было бы тогда?
-- Меня просто бы умертвили, тебя убили бы по ритуалу, или как, и в Ад, для ихних нужд, видимо очень важных. Вот и думаем -- каких?
Ленка не знала что на это сказать и спросила из вежливости:
-- А вы сами, Пет... дядя Петя не можете себе руки вылечить? Колдовством?
-- Мочь-то -- могу, но -- неуместно. -- Ленка не поняла ответа, и опять не решилась продолжать эту тему.
-- Ну что, вторую налить?... Ну, как знаешь. Тут Петр Силыч с просьбой к тебе, ну и я тоже прошу.
Понимаю, что устала, ну уж уважь стариков, а то сегодня ухайдакались не меньше вчерашнего -- ноги не держат. Объясни, Силыч.
От девушки требовалось ни много ни мало -- сходить на Болотную, к дяде Пете домой, найти, где указано, секрет в сундуке, открыть, взять книгу и принести сюда. Заодно привести Мурмана, чтобы он почистил избу от остатков чужой магии: он ее жрать -- великий охотник.
-- А кто меня пустит, а как я с Мурманом справлюсь?
-- Пустят и справишься, я их вроде как предупредил уже. Мне, чтобы разобраться что к чему -- нельзя со следа уходить, да и Федоровне, как хозяйке лучше присутствовать, не отходя. Нам так в десять раз легче будет, опять же -- для тебя стараемся, краля ты наша, красы неописуемой. Гы-ы...Думал, хоть поцелуешь на спасибо...
-- Ну иди, иди, Лен, шутит Силыч...
Ленкина душа брезгливо поежилась от этаких шуток, но спасителей положено благодарить, а не отшивать нецензурно крылатыми фразами. Она пошла и уже в конце пути, на углу Болотной и
Подгорной, повстречала Андрея Ложкина. На этот раз он был в полосатой приталенной рубашке, коротких, по лодыжки, джинсах с подтяжками, в ярко-желтых носках и в ботинках "на платформах".
-- Привет, Елена Прекрасная! -- А в городе Ленку никто и никогда не называл прекрасной, не объяснялся в любви, не дарил цветов в будни...
-- Привет.
-- Что это у Федоровны за праздничный салют стоял? Говорят у вас Синьор Помидор всю ночь Ивана
Купала шабашил?
-- Тебе-то что за дело?
-- Да так, интересно. Мамахен трещит, что это у него белая горячка. А может просто сдуру куролесит, он же старый. Но только на этот раз очень уж все криво получилось: у всей деревни молоко скисло, а брага в уксус перебродила. Мы на всякий пожарный свою шишимору допросили -- клянется, что не при чем. Изоляторы на столбах полопались... Сеструха двоюродная досрочно омамилась под утро.
Мужики в деревне недовольны.
-- Ну а что ты мне говоришь? Вот ему и скажите.
-- Угу, ему скажешь, пожалуй. Ну, я поехал. Лен... ты... ему наш разговор не передавай, это между нами...
-- Гуляй, не скажу.
Та же тетка открыла дверь и безмолвно проводила Ленку в небольшую комнатку на втором этаже, с окнами во двор, после чего без единого же слова ушла. Ленка из любопытства выглянула в окно, однако ничего интересного не увидела -- ветки березы закрывали почти весь обзор, а всматриваться вроде бы и некогда.
-- М-м-ф... -- Ленка испуганно обернулась: домашний пес Мурман, дармоед и страшилище, внимательно нюхал пространство за Ленкиной спиной. Уродливая голова словно расслоилась на два уровня, обнажая клыки размером с Ленкины мизинцы -- это Мурман пасть приоткрыл, чтобы слюне свободнее было капать на половицы.
-- Ты что на меня рычишь? -- твердо спросила Ленка, -- тебе что хозяин велел? А? Он велел меня слушаться. Сидеть! -- Ленка с замиранием сердца выкрикнула единственную команду, которую она в эту минуту помнила...