Мурман заколебался, неуверенно вильнул обрубком хвоста и лег. Есть ее нельзя, даже невозможно, а слушаться... да... ее вроде бы надо сегодня слушаться...
-- Ах ты мой зайчик! -- Ленка, как и все зрители-любители чужой домашней живности, немедленно обнаглела, -- А можно я тебя поглажу? Какие у тебя уш... кто их обрезал, бедному несчастному, мы тебя почешем... и брылышки... и спинку... Ой какой ты длинный, что за порода такая?...
Раз приказано слушаться -- надо терпеть. А очень даже и интересно... И не больно ни капельки...
Мурману вдруг явилось смутное, но самое любимое воспоминание: что-то очень далекое и очень хорошее, словно бы теплое большое одеяло, пахнущее мясом и молоком, гладит его со всех сторон, а он маленький и ему весело... Он и сам не заметил, как перевернулся на спину и подставил живот...
-- Ой, Мурман!... -- Пес немедленно вскочил и ощетинился ... ничего подозрительного нигде не было.
Ленка отлетела метра на два, однако, на диво, даже и не ушиблась.
-- Фу, какой ты резкий... Я же сюда не только за тобой, но и за книгой пришла. Ну-ка -- сидеть... лежать, а я сундук открою... Все, книга у меня, мы ее в сумку -- и пошли. Ой, а как же я тебя без поводка и ошейника поведу?
Ленка задумалась, дядя Петя ей ничего на этот счет не сказал, а спросить она забыла по неопытности и незнанию...
-- Будешь идти рядом, рядом -- знаешь такое слово? Молодец, ну пойдем, скажем тете "до свидания" и пойдем... Женщина проводила их до дверей, она тоже ничего не знала про ошейник.
Полдень в деревне Черной, на сонной и жаркой Подгорной почти не души, ребенок у ворот с щенком играется, вдали бабка греется на лавочке... Мурман трусит рядом, с левой стороны. Ленка замедлит шаг -- Мурман тоже, она ускорит -- и пес не отстает. Прошли больше половины пути, осталось миновать кустарники -- и они на месте, но у последнего дома случилось... Одной одуревшей от жары курице вздумалось полетать и она куцым лебедем с высокого забора прыгнула поперек улицы в небо.
Ленке трудно было оценить -- три метра, или пять отделяло ее от земли -- факт тот, что было весьма высоко, и что Мурман прыгнул, достал и еще в полете успел зажевать несчастную курицу больше чем наполовину. Он приземлился мягко, как кошка, на все четыре лапы. Ленка пискнуть не успела, а
Мурман, хрустнув последний раз, проглотил остатки. Чмак, чмак, -- и несколько перьев, единственные следы преступления, были начисто слизаны с дороги счастливым охотником. Он с гордостью посмотрел на новую хозяйку, но одобрения не дождался, напротив, Ленка, пунцовая от стыда и гнева -- глаза не поднять -- почти вбежала в кустарник, Мурман за ней.
-- Стой, кровожадная скотина. -- Ленка лихорадочно искала палку потолще и покрепче, нашла. -
Тебя дома не кормят!... Тебя воровать учили!... Тебе курица помешала!... А если бы тебя съели, скотина несчастная, тебе бы понравилось?...
Мурман некоторое время вдумчиво принимал удары. Голос сердитый, а не больно ни чуточки... Новая хозяйка -- хорошая. -- Мурман задрал ногу. -- Она действительно сердится... Она плачет, ее кто-то обидел... Хозяин-вожак тоже очень хороший, но зато новая хозяйка чешет его за ухом и живот... И она гораздо меньше хозяина-вожака, и когда захочет воспитывать его под пьяную руку, то и бить будет слабее... Мурман улучил момент и лизнул ей предплечье.
-- Горе ты мое... Неужели тебе курицу не жалко?
-- Какую курицу? -- недоумевающе смотрели на нее синие глаза зверя Мурмана...
Ленка вдруг вспомнила, что еще вчера сама ела курятину...
-- Ладно, авось не заметят, что это мы ворюги... Больше так не делай, а дяде Пете я ничего не скажу.
Пойдем, узнаем в умной книге, что там нас ждет хорошего...
... и понимаешь, Федоровна, когда я этого-то гуся вельзевухой душил, ни боли, ни отравы -- ничего не ощущал, а как почуял, что у него основная жила надорвалась, что вот-вот он на ноль осыплется -- веришь ли -- такая сладость у меня по мудям распространилась, что ну едва-едва в трусы, как отрок полузрелый, не оскоромился... Гы-ы...
-- Тьфу... да ну тебя, Петр Силыч, все у тебя дурости на уме!
-- Нет, я серьезно...
-- Тише ты... А-а, Леночка, внученька, присаживайся к столу, я как раз блинов напекла. А хочешь наливочки?
-- Спасибо баб Ира, я же недавно завтракала. -- старая ведьма явно была под хмельком. Дядя Петя -- выглядел обычно, внешне, по крайней мере -- ни в одном глазу.
-- Время такое, -- загудел дядя Петя, перехватив Ленкины взгляды, -следует стресс снимать время от времени. Сам бы выпил, да я только белое принимаю, а наливки да бормотухи не по мне. Надо будет дойти до магазина...
-- Петр Силыч, да я схожу сейчас до магазина...
-- Сиди, Федоровна, книгу будем читать. Веселье -- после дела. Ну-ка, ну-ка, хмель да угар -- под сапог да в самовар... Отрезвела? Садись рядом.... Мурман! Кота не трогать, дом обыскать. Найдешь волшбу -- жри, все твое. Ищи, песий сын... Нет, без пинка не понимает... -- Но Мурман и без пинка все понял на слух: он мудро разгадал педагогические замыслы хозяина и скорехонько потрусил во двор, выполнять приказы отдельно от командного состава.
-- Ох, только веселье на зубок взяла, ан опять трезвость -- норма жизни... Посиди, внученька, раз есть не хочешь, а мы с Силычем поищем совета у древних... -- дядя Петя уже снял замок с серебряного оклада, открыл обложку и послюнявил указательный палец...
Под мерный стариковский бубнеж Ленка клюнула носом раз, да другой, да и задремала... Очнулась внезапно, от наступившей тишины. Колдун и ведьма внимательно смотрели не нее.
-- Ну, Федоровна... Или давай я спрошу?
-- Нет я. Лен... ты девица?
-- В каком смысле?... -- Ленка залилась краской.
-- Ты с мужчинами зналась? По-женски? Или все еще дева?
-- Нет. В смысле... у меня никого не было... ни разу...
-- А... да погоди ты, Федоровна!... А удовольствие женское знаешь? Оргазм называется? Не рассусоливай: да или нет? Это важно и очень важно. Ну?
-- Н-нет, наверное, не помню...
-- Вот цирк! Не помнит она! А говорят -- городские кручены-порчены... Так и запишем -- не было.
Теперь понятно... Федоровна, ровно я тебя не отрезвил? Что ты все с речами лезешь, когда тебя не просят. Помолчи! Та-ак, ж...й о косяк...
Короче говоря все один к одному сложилось, как бирюльки в ряд. Кровь твоя, Ленка, древнейшей порчей отмечена, праземной, потому что ты родилась там где атомные бонбы рвали-испытывали. Это первое. Второе -- ты по возрасту подходишь -- Сатане Антихриста рожать. Третье -- непорочная дева. У придурка рогатого, видишь ли, не получится без этого. Тебя еще в городе пасли и чуть было не выпасли. Это четвертое -- что ты их сатанинское причастие приняла. , Сашка городской тебя спас тогда, змею Аленку в трофей захватил, да, а сам теперь по отсрочке живет, пока ты жива, заплатил, так сказать. Вот им бы тебя сейчас омертвить и замуж за Сатану, а там и семя его -- Антихрист у мертвой девы, у тебя, то есть, народился бы. И станет на земле томно.