Может быть жесткая линия губ, хищная даже во время смеха или улыбки, может быть полное отсутствие страха в больших зеленых глазах... По физической кондиции он ничем примечательным из сверстников не выделялся: худой, в перспективе - широкоплечий, чуточку сутулый, но все равно стройный... Стригся аккуратно и коротко, иногда, когда особенно допекал математик, их классный руководитель, надевал пиджак и галстук, но предпочитал свитера и модные мешковатые штаны с накладными карманами.
- Ника, слушай...
-- Слушаю, Петров.
- Что ты сегодня делаешь? После уроков?
- Книжку учу. "Арифметику" Магницкого.
- Нет, ну правда?
- Истинный крест. Я ботан, у меня, если не доучусь, конкретные ломки. А что ты хотел?
- Ну... По шаверме - и в Русский музей. Давай сходим?
- Ах, вот значит, зачем ты подходил к Мухиной и Лерберг. Они отказались и я следующая по счету и привлекательности! После Лерберг и Мухиной! Да?
Бедному Денису Мухина вовсе не казалась привлекательной, и Лерберг тоже, он походил к ним и спрашивал что-то для отвода глаз, и после такой трактовки смешался и окончательно покраснел.
- Ну что ты молчишь? И видел ли ты новые ценники на шаверме? У меня лично дефолт в бюджете. -
Денис почуял близкое согласие и воспрянул духом.
- Нет проблем на сегодня, сударыня, мой кошелек полон. Пойдем?
- Надо сообразить... Мама просила меня не задерживаться, потому что к зиме мы с ней собирались связать миленький чудненький коврик...
-- Какой коврик, до зимы далеко, сто раз успеешь. Так идем?
- Идем. Только чур я буду есть шаверму без лука! Договорились?
- Ладно. Значит, мотаем физру и уходим, -- предложил Денис, развивая успех. Он снова почувствовал себя решительным и сильным.
- Аск... Только чур ты тоже будешь есть шаверму без лука! На всякий случай.
- А..., заикнулся было Денис, потом вдруг сообразил, потом вдруг спохватился, что его мыслительная деятельность проходит на глазах хихикающей Ники и снова покраснел, медленно и густо...
Времени было полно и они двинулись пешком, сначала по Среднему проспекту, потом сквозь парк, возле ДК Кирова, на Большой проспект, потом через несколько линий на набережную, через мост лейтенанта Шмидта... В начале пути Денис собрал всю свою силу и мысленно (научился за последний год) стал сигналить Мору, чтобы тот не мелькал перед глазами. Ворон, похоже, услышал и перемещался сзади или по крышам.
-- Как всякая уважающая себя феминистка, я просто обязана записать эту шаверму к себе в долговую книгу...
-- Да брось ты на фиг! Какая ерунда! Лучше ты меня когда-нибудь угостишь, раз феминистка...
-- ... Но, честно говоря, все стало так хреново. Мама уже работу потеряла, отца вот-вот сократят... А твои где работают?
- Мама не работает, а отец... не знаю. Он говорил, да я забыл название их конторы. Что-то связанное с нефтегазовыми комплексами.
- Нефть - это круто. Ты куда после окончания школы?
- В универ, куда еще?
- В какой именно, сейчас полно универов?
- В старейший, который ЛГУ. На матмех.
- Фи. А я в Политех... -- Денису мгновенно захотелось перерешить и также поступать в Политех, чтобы учиться вместе с Никой...
Ника замечательно рисовала, вдобавок она с первого класса занималась живописью и кое-что, как она выразилась, в красках понимала. Поэтому ходить с ней по музею было очень интересно, она показывала и объясняла Денису такие вещи, о которых он сам бы не даже и не задумался. Например, не было ни одной картины, из тех, что они видели, где луна была бы изображена в правильной пропорции, всюду она была в разы больше, чем должна бы...
На выходе с территории музея, возле поста, где милиция упорядочивала толпу желающих приобщиться к искусству, Денис не удержался:
-- Да... Там одни картины! - и подкрепил свой разоблачительный выкрик соответствующей гримасой.
Народ засмеялся. -- Идиот! - кто-то крикнул ему вдогонку. Теперь уже Ника покраснела, она хотела сказать что-то суровое, но прыснула вдруг и выговор не получился.
- Пошли ко мне?
- Что за "пошли"? Кол тебе по русишу, надо говорить - пойдем. А зачем?
- Поедим.
-- Надо говорить - "кофейку попьем, музыку послушаем" Все-таки ты дикарь, Денис Петров. Но ты не будешь ко мне приставать с непристойностями?
- Гм. Как ответить, чтобы ты не отказалась?
- Надо пообещать: не буду.
- Не буду.
- Тогда пойдем, а ты где живешь? Твои дома?
- Недалеко отсюда, сейчас увидишь... Мать дома, отец - не знаю, может уже пришел.
- Слушай, Денис...
-- Слушаю, Брусникина...
-- Подожди, ты правда здесь живешь?
- Ну да. О, тачка отцова стоит, значит он тоже дома. Пошли, пошли...
Дверь им открыла мать. Она с изумлением глядела на девушку: ни разу в жизни Денис не приводил гостей.
- Здрассте...
-- Ма, познакомься, это Ника, из нашего класса. - А это моя мама.
- Вероника Брусникина, будущая медалистка. Узнала. А меня зовут Ольга Васильевна.
- Здрассте... Денис обернулся.
- А это наш папа, -- опередила его мать.-- Гавриил... Семарович
Гавриил Семарович ни слова не вымолвил, только стоял, начисто перекрыв собой дверной проем в родительскую комнату, и смотрел на Нику.
- Ну, ты пока снимай куртку, туфли необязательно... А я сейчас, гляну, как там у меня..
Денис с детства был приучен соблюдать порядок в своей комнате, но ему нужно было, не вдаваясь в объяснения и подробности, впустить с улицы Морку, что он и сделал. Впустил, наказал вести себя прилично и побежал обратно в прихожую. Ника захотела было снять туфли, но выяснилось, что свободных тапок в доме нет. Денис, чтобы снять неловкость, тоже остался в ботинках и повел Нику в свою комнату...
-- Мамочка родная!... Кто это?
- Не бойся, это Мор, наш говорящий ворон. Иди сюда, Морка, иди ко мне...
Денису было приятно, что Ника прячется за ним и держит его за плечи, так бы и стоял сто лет...
-- Какой огромный!... Я знала, что вОроны крупнее ворОн, но чтобы настолько... Какой он страшный... Ой, он на меня смотрит...
-- Да не бойся ты, Морка у нас очень хор-роший, хор-роший... Да, Морик?