— Ну хорошо, — произнес Аот. — Мы найдем грифона, который остался без хозяина, и посмотрим, удастся ли тебе зачаровать его.
— Это уже будет больше, — сказала Яркокрылая, — чем ты когда-либо делал для меня.
Глава 15
22–27 Киторна, год Возвышения Эльфийского Рода
Дорога к Приадору вела почти параллельно Первому Откосу, и северные легионы растянулись по всей её длине на целые мили. Барерис понимал, что ему и его товарищам придется оставить основную часть орды в покое, по крайней мере пока на небесах светит солнце. В открытом бою у него и его товарищей не было и шанса против настолько превосходящих сил.
Но разведотряды — это совсем другое дело. Лишившись их, армия фактически окажется обречена на блуждания вслепую. Поэтому Грифоний Легион, или то, что от него осталось после боев в Пиарадосе и Проходе Тазара, разделился на меньшие отряды, чтобы охотиться на вражеских разведчиков.
Аот со свистом указал концом копья на цель. Проследив за его рукой, Яркокрылая увидела на равнине всадников. Наездники снизились, нетерпеливый грифон Барериса сложил крылья ещё до того, как бард подал ему сигнал.
Когда северяне заметили их, двое воинов устремились прочь — возможно, их лошади от страха понесли. Остальные, очевидно, осознали, что не смогут тягаться в скорости с грифонами, и вскинули луки.
Одна стрела полетела в Барериса, и его грифон повернул в сторону. Бард начал постепенно смещать свой вес, чтобы помочь ему, и грифон раздраженно взвизгнул.
Но стрела все же пронеслась мимо, и мгновением позже грифон обрушился на лучника и его пегую лошадь и вонзил в них когти, опрокидывая на землю.
Барерис огляделся. Вокруг грифоны кромсали своих вопящих противников когтями и клювами; судя по всему, прекрасно обходясь и без помощи наездников. Но не все враги оказались повержены. Некромант в алой робе, выглядывавшей из-под плаща, провыл слова силы и начал творить магические пассы. От движений его рук в воздухе оставались мазки тени.
Барерис закричал. Звук с силой удара молота выбил Красного Волшебника из седла, вынудив его прервать заклинание. Яркокрылая бросилась к нему, и Аот копьем пронзил грудь волшебника.
— Нужно поймать беглецов, — произнес боевой маг.
Барерис пятками пнул своего грифона в бока, тот расправил крылья и взлетел. Они устремились в погоню за всадниками, но увидели, что спешить уже не было нужды. Между тел северян и их лошадей стоял Зеркало — на солнце он выглядел, как тень, глаза и черты его лица были едва различимы.
Барерис подумал, что нужно раздеть поверженных врагов. Маларк Спрингхилл верхом на своей летающей лошади сопровождал всадников на запад, и, хотя сейчас шпион отбыл по своим делам, он настоял, чтобы они первым делом по возможности раздобыли все необходимое снаряжение, чтобы выдать себя за воинов Гауроса и Сюртэя. Вещи тех двоих, кого сразил Зеркало, прекрасно подойдут. Благодаря тому, каким образом он разделался с ними своим призрачным мечом, их одежда не была повреждена или запачкана кровью.
Маларк прочистил горло. Это было более вежливым способом дать о себе знать, чем если бы его отражение внезапно появилось в дамском зеркальце.
Но его появление все равно её напугало. Нефис Сепрет, сидевшая за комодом, обернулась и, увидев, кто прервал её туалет, со вздохом поднесла руку к груди. Один её глаз был подведен ярко-голубым, а второй — ещё нет, и поэтому казался меньше.
— Однажды, — произнесла она, — тебе придется рассказать мне, как ты ухитряешься пробираться сюда, не привлекая внимания слуг.
Он взмахом руки указал на блестящие драгоценные украшения из золота и сапфиров, которые она собиралась надеть.
— Сколько тут прекрасных вещиц, учитывая, что аутарч сейчас занят.
Она улыбнулась.
— Я же не должна скучать в одиночестве из-за его непостоянства.
Маларк вернул ей улыбку, как всегда, невольно очарованный её красотой и наглостью.
— Ты играешь в опасные игры.
— Опаснее, чем шпионаж на тебя и Дмитру Фласс? — Нефис опять повернулась к зеркалу и легким движением подвела голубой краской оставшийся глаз. — Время от времени мне необходимо ощущать ласку молодых рук, а Рамаса я и так держу на коротком поводке. В этом-то и заключается моя ценность, не правда ли?