Яркокрылая, с её телом льва и ногами, крыльями и головой орла, была без малого девяти футов длиной. Когда она увидела своего хозяина, её хвост безостановочно задергался, а круглые алые глаза расширились.
— Как раз вовремя, — произнесла она.
Клюв и горло грифона не были предназначены для человеческой речи, и большинство людей бы не поняло все эти пронзительные скрипы и треск. Но благодаря соединявшей их связи у Аота с этим никаких проблем не возникало.
— Едва ли ты права, — ответил он. — Что тебя беспокоит?
— Предчувствие, — сказала грифониха. — Что-то происходит в ночи.
Он ухмыльнулся.
— Не могла бы ты быть немного более определенной?
— Эй, я не шучу.
— Как скажешь.
Он уважал её инстинкты, ведь они не раз спасали ему жизнь. Но сейчас, как он подозревал, она просто была не в настроении. Может быть, говядина оказалась не такой свежей.
— Это «что-то» находится снаружи крепости или как?
Яркокрылая подняла свою голову и помедлила, прежде чем ответить:
— Снаружи, полагаю.
— Тогда какая разница? Рассветные горы полны всяких мерзких созданий. Тарчион Фокар все ещё держит там войска именно затем, чтобы твари не спускались на тракт и не убивали мирных жителей. Если что-то опасное и бродит снаружи, это не повод поднимать тревогу. К утру наверняка кто-нибудь это прикончит.
— К утру может быть слишком поздно.
— Мы даже не входим в местный гарнизон. Мы просто доставляем посылки, помнишь? Кроме того, часовые регулярно патрулируют башни.
— Мы можем разглядеть больше, чем они, и уж точно сделать это куда быстрее. Если, конечно, ты потрудишься сдвинуть свою ленивую задницу с места.
— А если я просто принесу тебе ещё мяса? Может даже лошадиного.
— Было бы неплохо. Но позже.
Аот вздохнул и подошел к стене, чтобы взять её сбрую.
— И почему я не выбрал себе обычного фамильяра? Милого котенка, жабу или сову, которые никогда не доставили бы мне никаких проблем. Но нет, только не я. Мне подавай что-то особенное.
Несмотря на свое ворчание и практически полную уверенность в том, что Яркокрылая затеяла все это только для того, чтобы оторвать его от отдыха, он не смог не признать, что, когда грифониха расправила крылья и унесла его в открытое небо, все эти мысли ушли на второй план. Он обожал летать. На самом деле, пусть сожаления все ещё терзали его в глубине души, он был рад, что Красные Волшебники им не заинтересовались. Он был рожден для полетов, хотя воздух над горными вершинами от этого не становился менее холодным. Аот активировал магию одной из своих татуировок на груди, и тепло заструилось по его телу, делая предстоящее путешествие более приятным.
— Куда теперь? — спросил он. — На тракт?
— Да, — ответила Яркокрылая. Она поднялась выше, а затем повернула на восток. Внизу быстрая и полноводная после оттепели река Тазарим пенилась и бурлила, звезды отражались в ней, словно в зеркале из обсидиана.
Грифонья голова поворачивалась из стороны в сторону, ища на земле признаки движения. Аот также всматривался вниз, несмотря на то, что его ночное зрение было куда хуже, чем её. Он мог бы усилить его магией, но, даже не считая того, что их поездка не должна была занять много времени, он не подготовил нужного заклинания заранее.
В любом случае это не имело значения — смотреть было решительно не на что.
— Я тебя предупреждал, — сказал он. — Давай же повернем назад, пока все служанки из таверн не выбрали себе других кавалеров на ночь.
Яркокрылая раздраженно зашипела.
— Я знала, что у всех людей чувства притуплены, но это просто вызывает жалость. Воспользуйся моими.
Используя их психическую связь, он сделал так, как она предложила, и ночь сразу же засияла множеством огней. Тем не менее, поначалу он не увидел ничего необычного. Но почуять почуял — вонь тлена, которая сразу же скрутила его кишки в тугой узел.
— Падаль, — сказал он. — Умер кто-то большой. Или много маленьких.
— Возможно. — Она продолжала лететь вперед. Аот подумал, что не мешало бы ей намекнуть, что горы падали, как бы велики они ни были, не представляют угрозы для Тазарской крепости, но затем решил, что ей будет полезно лично в этом убедиться.
Он все ещё размышлял над этим, когда заметил шаркающую и спотыкающуюся толпу нежити прямо под ними. Возможно, их укрывало какое-то заклинание, раз ни грифониха, ни её всадник не заметили их раньше. Отряд возглавляли горбатые и иссохшие гули, впалые глаза их горели мрачным огнем. За ними следовали скелеты, вооруженные копьями и луками, и разваливающиеся, шатающиеся трупы с топорами. Дрожащие полупрозрачные фигуры плавали меж рядов этой чудовищной орды — некоторые из них сияли в лунном свете, подобно туману, другие представляли собой чернильно-черные тени, почти неразличимые в темноте.