— Прости, приятель. Этой шлюхи у нас не было. А хотел бы я, чтобы она сюда попала. Звучит так, как будто я бы мог с ней здорово повеселиться, прежде чем мы бы её кому-нибудь толкнули.
На Барериса как будто обрушилось ведро ледяной воды.
— Это дом Канитара Чергобы?
— Верно, — сказал охранник, — Убедился, что твоей девки тут нет? Пойдем, покажу, где у нас выход.
И правда, Барерис больше не видел никакой причины тут задерживаться. Очевидно, в какой-то момент он все-таки потерял след Таммит, хотя он не понимал, как. Неужели кто-то ему солгал, и, если так, то почему? По какой причине?
Теперь ему придется возвращаться обратно по её следам. Чувствуя слишком сильную боль в сердце, чтобы говорить, юноша махнул рукой, давая охраннику понять, что желает выйти отсюда. Но вдруг его осенила неожиданная мысль.
— Погоди, — произнес он.
— Чего? Ты уже насмотрелся вдоволь.
— Я заплатил деньги за твое время, так что будь любезен потерпеть моё общество ещё пару минут. Я слышал, что твой хозяин — один из самых крупных работорговцев в городе. Но эта комната может вместить в себя сотни рабов, а тут их всего лишь горстка.
Охранник пожал плечами.
— Иногда мы продаем их быстрее, чем привозят свежих.
— Я тебе верю, — ответил Барерис, — и, подозреваю, что ваши запасы истощились потому, что кто-то разом купил у вас большую партию. У тебя не было ни причин, ни возможности уделить Таммит особое внимание, потому-то ты и не можешь её вспомнить.
Стражник покачал головой.
— Ты ошибаешься. Прошли месяцы с тех пор, как мы продавали более чем по паре или тройке за раз.
По его лицу Барерис понял, что он лжет. Но чего он добился бы, разоблачив его? «Во имя серебряной арфы, неужели они продали Таммит в бордель или какое-нибудь подобное место, раз он так боится признаться в этом человеку, который настолько явно о ней беспокоится?» — подумал он.
Бард постарался стереть с лица все следы злости.
— Дружище, я знаю, что произвожу неважное впечатление в этой заношенной и грязной одежде и с длинными, как у иностранца, волосами, но деньги у меня есть. В обмен на правду ты можешь получить куда больше золота, и, даю тебе слово — как бы сильно меня не расстроило твое известие, на тебе я вымещать злость не буду.
С почти комическим выражением раздумий на лице стражник поскреб щеку, а затем сказал:
— Прости. Девчонки тут не было. Мы не продавали больших партий рабов. Ты ошибаешься.
— Сомневаюсь. Если бы тебе нечего было мне сказать, не стал бы ты раздумывать перед своими словами. В тебе боролись жадность и осторожность, и осторожность победила. Понимаю. Если это необходимо, я могу воззвать и к твоему чувству самосохранения.
Быстрым, плавным и отточенным движением, выдававшим в нем отличного фехтовальщика, Барерис вытащил клинок из ножен. Охранник отскочил назад, двое рабов сдавленно ахнули.
— Ты спятил? — дрожащим голосом произнес сторож. Его рука слабо потянулась к кнуту на поясе. — Не станешь же ты убивать меня просто потому, что я не сказал тебе то, что ты хочешь услышать!
— А тут ты ошибаешься, — ответил Барерис, приближаясь к нему легкими шагами. — Может, позже меня и будет мучить совесть, но пока что ты стоишь между мной и всем, о чем я мечтал последние шесть лет. Или, по правде, с тех пор, как мне исполнилось восемь. Этого достаточно, чтобы отмести сомнения в сторону. Вытаскивай свой хлыст, если хочешь, но во время своих странствий я ни разу не видел, чтобы сыромятная кожа одержала победу над сталью.
— Если ты меня убьешь, стража тебя схватит.
— Я исчезну из города ещё до того, как кто-нибудь, кроме этих рабов, узнает, что ты мертв. Сильно сомневаюсь, что они решат поднять тревогу из любви к тебе.
— Я буду звать на помощь.
— Она не успеет вовремя. Я могу достать тебя своим мечом прямо сейчас.
Охранник обернулся в поисках двери. Пропев короткую строчку, Барерис со своей ладони вызвал магическую фигуру, которая уничтожила весь воздух в его легких. Окутанный облаком ядовитого пара, стражник споткнулся и согнулся в пароксизмах рвоты. Задержав дыхание, чтобы избежать того же эффекта, Барерис сгреб мужчину за шиворот и вытолкнул его из облака невидимого, но зловонного дыма. Затем он бросил стражника на спину и, прижав клинок к его горлу, подождал, пока его не перестанет тошнить.
Когда это наконец произошло, бард произнес:
— Это твоя последняя возможность. Говори немедленно или я убью тебя и поищу кого-нибудь ещё. Ты не единственный, кто знает то, что мне нужно.
— Хорошо, — сдался наконец охранник, — только, прошу, ни одной живой душе не говори, что узнал это от меня. Они предупредили, что мы не должны трепаться об их делах.