Да! Возможно, он был слишком далеко, чтобы делать однозначные выводы, но в глубине души она была уверена. Пусть она уже потеряла всякую надежду увидеть Барериса вновь, это был именно он.
Больше всего на свете ей захотелось побежать навстречу любимому, выкрикивая его имя. Но тут с леденящей уверенностью девушка осознала: все, что она действительно должна сделать — так это заставить его уехать как можно быстрее.
Праздник на улицах Элтаббара был в самом разгаре. На каждом углу раздавали бесплатную еду и выпивку, толпа любовалась представлениями танцоров, музыкантов, мимов и многих других, глазела на шедевры искусства преобразования либо наслаждалась другими развлечениями, которыми сопровождалось избрание Самаса Кула зулкиром Преобразования. И все же в глубине души Аот чувствовал тревогу из-за последних событий на востоке. После поражения армии Тэя в тех краях теперь бесчинствовала нежить. Он подозревал, что праздник после наступления сумерек превратится в бунт.
Тем не менее, он предпочел бы оказаться снаружи в самом сердце этой зарождающейся бури, чем идти рядом с Нимией Фокар через огромный, сложенный из базальта зиккурат под названием Пылающая Жаровня. Считалось, что это был самый большой храм Коссута Огненного Владыки во всем мире. Вероятно, их повелитель позвал их сюда для того, чтобы найти виновного в поражении в Пиарадосе. Нимия, командир проигравшей армии, казалась самой подходящей кандидатурой на эту роль. Возможно, она прихватила с собой Аота, чтобы в свою очередь свалить вину на него.
«Может быть», — подумал он, — «Я это действительно заслужил. Если бы я заметил лацедонов…»
Он прогнал эти мысли прочь. В конце-концов, он был не единственным разведчиком, и его товарищи тоже не увидели этих созданий. Кто бы вообще мог предположить, что произойдет что-нибудь подобное? В таких обстоятельствах обвинять кого-то было бы просто несправедливо.
Вот только справедливость — это не то слово, что первым приходит в голову, когда в деле замешаны зулкиры и Красные Волшебники.
Аот и его начальница в полной тишине шагали через освещенные бесчисленным множеством жертвенных огней желтые и оранжевые покои с высокими потолками. Жар от пламени становился все сильнее, и наездник использовал охлаждающую магию одной из своих татуировок. Нимия не могла сделать то же самое, и на её верхней губе выступили капли пота.
Наконец они оказались у высоких двустворчатых дверей. На них была изображена выложенная драгоценностями и золотом сцена: Коссут, держащий в руке покрытую шипами цепь, поражает своего величайшего врага — Истишиа, Короля Водных Элементалей. Пара монахов-воинов, стоявших на страже по обеим сторонам врат, распахнули створки перед новоприбывшими.
Комната за дверями предназначалась для переговоров, хотя тут тоже было полно ритуальных огней, пламя которых играло на золотых иконах. Аот впервые видел столько влиятельных лиц одновременно, а уж о том, что его скромная персона окажется в центре их внимания, он и подумать никогда не мог. Четверо из пяти, сидевших за столом в центре комнаты, были зулкирами.
Изможденный, темноглазый Сзасс Тэм, переплетавший свои высушенные пальцы, выглядел спокойным и собранным.
Ярпилл, зулкир Прорицания и, как считалось, самая надежная союзница лича, даже при этих печальных обстоятельствах сохраняла на лице улыбку. Она была худощавой женщиной, немного низкорослой для мулан. Волшебница выглядела всего лишь немногим старше Аота, лет на тридцать или около того, но на самом деле она, магически продлевая свою молодость, занимала свою должность ещё задолго до его появления на свет.
В отличие от неё Лаллара, зулкир Ограждения, явно считала косметические ухищрения ниже своего достоинства. Хотя она и выглядела здоровой и полной жизненных сил, в уголках её глаз уже появились морщины, а кожа на подбородке обвисла. Нахмурившись, волшебница игралась с одним из своих колец, вертя его на указательном пальце.
Самас Кул, удивительно тучный мужчина, был одет в украшенную драгоценными камнями мантию. Его наряд, хоть и затмевал роскошью костюмы всех остальных, выглядел крайне безвкусно. Самас тоже казался встревоженным. То ли ему не понравилось, что его оторвали от празднования собственного возведения в ранг зулкира, то ли свежеиспеченный лорд-маг беспокоился, что лишится уважения коллег, ляпнув какую-нибудь глупость.
Последним был Ифегор Нат. Немногие могли похвастаться тем, что держатся на равных с зулкирами или кем-то из их приближенных, но Высший Лорд Пламени, верховный священник церкви Коссута, был одним из таких людей. Большой и грубо сложенный, он носил яркие оранжевые одеяния, оттенок которых был настолько близок к запретному красному, что ни один человек более низкого звания никогда бы не осмелился надеть что-нибудь подобное. В его оранжевых глазах мерцали отблески пламени, а на плечах, руках и выбритой голове время от времени вспыхивали маленькие языки огня. На его лице было то же выражение сардонического спокойствия, что и у Сзасса Тэма.