— Хм. — она нахмурилась. Её щёки отливали румянцем, но только на скулах, будто кто-то надавал ей пощечин маленькими кошачьими лапками. Кто знает этих чистильщиков. Может быть, так все и было. Они необычно контрастировали с белоснежной кожей и ещё более светлыми волосами. Если бы не русые брови и ресницы, он бы решил, что у неё альбинизм.
Присмотревшись, обычные блондинистые волосы Сфено становились светло-серыми. Лампа теплого света придавала волосам желтоватый оттенок. На самом деле, в них не было ни капли желтизны.
— Это можно отнести к конфигурации предметов из подручной энергии или телепортации их же из других мест сущностью. Такое у нас бывало, но мы никогда расценивали это, как задабривание. Хм-хм…
Кажется, эта идея пришлась ей по душе. Такое бывает, когда долгое время не замечаешь что-то удивительное под самым носом. Думаешь, что уж то, с чем имеешь дело не в первый раз, давно изучено тобой от и до, но стоит взглянуть на это что-то под другим углом, и оно вдруг расцветится новыми оттенками, которых нет в радуге.
Сфено быстро достала из рюкзака блокнот и склонилась над ним, положив его на колени, хотя в нескольких сантиметрах от неё был стол. Похоже, она не хотела, чтобы он увидел на его страницах то, что не должен был видеть.
— Не на том концентрируешься, Ульрих. — сказал она, продолжая писать в блокноте. — Я бы на твоем месте беспокоилась несколько о других вещах.
Из коридора донесся шелест. Топот маленьких ножек. Топот ног побольше. И…мяуканье.
Они обменялись многозначительными взглядами. Сфено вопросительно кивнула. Ульрих отрицательно мотнул головой. У него не было, ни собак, ни кошек, ни даже личного таракана, которого бы он подкармливал.
Как-то раз он даже пытался приручить женщину, прекрасно понимая, что она делает то же самое — приручает его. К сожалению, все закончилось не в его пользу. Она хотела, чтобы они жили вместе, и не просто вместе, а в его доме, потому что её однокомнатная квартира не идет с ним ни в какое сравнение. Он был бы даже не против, если бы не то самое, которое случалось с ним 1 раз в год. Он не хотел, чтобы проклятье перекинулось и на её голову. Ульрих не знал, как оно действует. Может быть, оно и не было способно навредить кому-либо, кроме него, а может, все было наоборот, и оно бы с радостью уничтожило всех, кого он любит, в том числе и Малию. Поэтому он отказался. Она же расценила это, как признак того, что он её использует, считает девушкой для утех.
Пусть так. Он это заслужил. По крайней мере, теперь она в безопасности.
В отличие от её кота.
Однажды Малия заявилась к нему без предупреждения, как она обычно делала по субботам. Ульрих был уверен, что ложь о том, что в эту субботу он будет гостить у своей тётушки, удержит её от попыток попасть в его дом. Он ошибался. К субботе она напрочь забыла об этом. Малия нашла его свернувшимся в клубок под кроватью, когда полезла за мячиком, который внезапно выкатился из-за угла и покатился именно туда, где он прятался.
Собака? У него никогда ее не было. Как и мячиков для игры с ней. Поэтому Ульрих пришел к выводу, что всему виной была та самая потусторонняя сила, которая пришла наведать его именно в этот день. Собственно поэтому он и соврал ей о том, что его не будет в городе.
Момент, когда ее лицо, окаймленное копной русых волос, заглянуло под кровать, был началом конца. Ещё хуже стало от того, что специальная сумка для переноски кота, которого она с собой притащила, оказалась пуста. При другом раскладе он решил бы, что это у неё поехала крыша, а не у него, и никакого кота в сумке отродясь не было, но он своими ушами слышал, как тот завывает, словно чувствуя, что с этим домом не все чисто.
Потом завывания резко оборвались и он, как ошпаренный, выскочил на первый этаж. Ульрих понимал, что в этот день такое внезапное молчание могло означать только одно — с котом произошло что-то нехорошее.
Он исчез, хотя сумка была закрыта. С тех пор его больше никто не видел. Ульрих даже решил, что в том месте, где стояла сумка с котом, открылся портал, по какой-то причине поглотивший кота, но оставивший сумку. Как назло, он находился (если он вообще существовал) прямо на диване в гостиной, поэтому ему пришлось сделать в ней небольшую перепланировку.
И вот теперь он слышит мяуканье.
Ульрих мотнул головой, развеивая дымку накативших воспоминаний. Это мог быть любой другой кот, незаметно прошмыгнувший в дом через открытое окно на кухне или через входную дверь, которая, судя, по сквозняку, тоже могла быть открытой. Но отчего-то ему вспомнился именно тот серый кот, который любил фокусничать, превращая обклеенные обоями стены в постапокалиптические инсталляции. Ровно год назад его последним фокусом стало исчезновение…