Задержав дыхание, он повернул дверную ручку. Снова толкнул. Дверь открылась, и в комнату повалил запах дыма. Он откашлялся и выбежал в коридор. Из зала доносились похлопывания и недовольное бормотание.
Бежать на запах, стук подошв или голос — не вариант. Озлобленная сущность прекрасно все это имитирует. Но выхода у него не было. Стоило ему прижаться к стене, планируя осторожно пробраться и заглянуть в гостиную, как он тут же отпрянул.
«Нельзя прижиматься к стенам. Нельзя долго стоять на одном месте».
Толстая полоса света падала в коридор, искажаясь неровными тенями, которые ни секунды не стояли на месте. До него снова донеслось приглушенное ворчание кого-то из его «группы поддержки». Его то и дело перекрывал шум множества падающих капель.
Он наступил на тени, ожидая увидеть все, что угодно, кроме своего ковра — подарка его прабабушки, который…горел.
Вверх поднимались клубы дыма. В лицо вдруг ударил порыв ветра — кто-то открыл нараспашку окно. Как по заказу темное пятно за ним растворилось во вспышке света. Дом содрогнулся от раската грома. Лампочка в комнате быстро замигала. Интервалы между миганиями начали удлиняться — лампа выключалась и снова загоралась.
Ульрих зажмурился от пугающего предчувствия — нечисть частенько выбирала такие моменты для эффектного появления. Его давно волновал вопрос: она выжидает, когда в его доме снова начнутся проблемы с электричеством или предпочитает создавать эти проблемы сама?
К едкому запаху дыма примешалась свежесть полуночного дождя.
Рядом с чёрными пятнами обгоревшего ворса то разгорались, то сжимались огоньки. Сверху на них приземлились ладони Эвриалы и на месте пламени остались только мокрые черные пятна. К потолку поднимались тонкие струйки дыма.
Раскаты грома, подобно аккомпонимирующему барабанщику, расставляли в музыке дождя недостающие акценты. Ливень за окном усилился. Ему даже показалось, что они втроем стоят на сцене. Он в дверном проеме — у входа мир декораций, и его компания на эту ночь — на коленях перед семейной реликвией, а за окном — полный зал рукоплещущих зрителей.
Сфено одарила напарницу взглядом, полным недовольства. У обеих на руках не было перчаток. Они валялись на диване, рядом с его свитером. Но если руки Эвриалы были совершенно обычными руками молодой женщины, без намеков на запустившийся механизм старения, то у Сфено кожу покрывало множество шрамов.
— Вот что бывает, когда играешь не со своей стихией. — произнесла она, рассматривая то, что осталось от ковра.
Глава № 9. Признание
Обрывки ковра были свернуты и поставлены в угол. Пара квадратов размером с альбомный лист уцелели, и он намерен был сохранить их для будущих потомков или для дальних родственников, которым достанется его имущество, если одну из таких ночей он не переживет. Если сбудется второй вариант событий, то его усилия будут напрасны — вряд ли они поймут ценность обуглившегося куска ковра. Понять сможет лишь тот, кто уже её имеет. Память.
Память о дальних родственниках. О прабабушке и прадедушке, живших в такое нелёгкое время начала 21 века. Но когда оно было легким? Только закончится одна война, как мир встречает другую с распростертыми объятьями. Люди только делают вид, что им не нравится играть в войнушки. Если бы это было действительно так, мир покончил бы с этим порождением варварства ещё сотни, а то и тысячи лет назад.
Единственное, чем недовольны люди, начинающие войну, так это тем, что вскоре после начала новой шахматной партии, им придется вдоволь настрадаться и покинуть поле боя в расцвете сил или же остаться в живых с ранами на теле и в душе. Каждый раз они делают вид, будто бы не ожидали этого, будто бы надеялись, что такой исход затронет только вражескую сторону, отказываясь принять простую идею — в войне не бывает победителей, чей бы флаг не водрузили на поле среди сваленных в кучу трупов. А они, не зависимо от нашивок и форм не чураются лежать плечом к плечу, ведь у них больше нет повода для вражды — теперь они все одинаково мертвы. Даже если бы мертвые могли продолжать вести войну вне своих тел, Ульрих был уверен, как бы сильно они ненавидели друг друга при жизни, мертвыми позабудут это, обретя единение в одинаковости.
Сейчас, в конце 21 века все это уходит в прошлое. Эпоха «мертвых войн», когда страны просто сталкивают друг с другом полчища роботов, подходит к концу. Вместе со стремительным развитием технологий это становится бессмысленным. Бесконечная поставка все новых и новых военных роботов просто истощает обе стороны, приводя к экономическому кризису. Как и в случае с обычными войнами, страдают обе стороны, только теперь это более чем очевидно. Так странно, что миллионов погибших и раненых землян за тысячи лет войн было недостаточно, чтобы понять это. Но стоило роботам заменить их на поле боя, и люди, пусть и через несколько десятилетий, но начали понимать, что война — это от начала и до конца проигрышное предприятие.