ам, помогают их разрешению, предвещают будущее, прядут лен и в ясные дни просушивают свое белье; в народных сагах некий дух или святой угодник бросает на воздух одежды и полотна и оставляет их висеть на солнечных лучах. Эти белые ткани, висящие в воздухе и обещающие ведро, суть поэтическое представление облаков, озаренных летним солнцем. Небесные девы ткут их из паров и туманов, вышивают золотом (= расцвечивают солнечными лучами) и моют в дождевых потоках. В южной Германии существует поговорка: «So wollte ich ja lieber mit den hexen auf dem Schwarzwald nebel spinnen». По лужицкому поверью, если wodna zona расстилает по берегу свое белье, то должно ожидать дождливой погоды. По указанию детских причитаний, одна из трех дев судьбы отпирает небо – да воззрит оттуда светлое солнце или сама Пречистая Мария (= Фрея или Гольда); она прядет чистое золото, шьет красную одежду для Господа Бога и выводит дневное светило, т. е. ей приписывается творческая деятельность богини Зори, отворяющей на востоке райские врата, устилающей путь восходящему солнцу розовою, золотистою пеленою и дарующей миру ясные дни = благодатное, плодородящее лето. Heilrätinnen чествуются в Баварии как подательницы урожаев, и во время жатвы им оставляют в дар три хлебных колоса. С белыми летними облаками издревле соединялись идеи плодородия, зачатия и брака; и наоборот – с черными тучами, несущими опустошительные бури, связывались представления о злых демонах ночи и смерти. В силу этих воззрений облачные девы стали заведовать рождением, бракосочетанием и кончиною человека, что все вместе и определило понятие о могучей судьбе, властвующей над смертными в пределах их земного существования – от колыбели и до могилы. Согласно с троякими обязанностями, возложенными на облачных дев, из толпы их выделились три богини судьбы, из которых на долю каждой выпал особый труд. Из них две – представительницы белоснежных облаков: одна родами, другая – брачными союзами; а третья – дева черной, молниеносной тучи – разила смертию. Впоследствии, с забвением стихийных, натуралистических основ, на которых возникло означенное верование, цвета эти приняты были за символы нравственных понятий: белый цвет сделался знамением благих, дружелюбных чувств, одушевляющих богиню счастия, а черный – знамением злобы и коварства богини Смерти. Почти у всех индоевропейских племен предания говорят о трех девах судьбы; число это одинаково прилагается к мойрам, паркам, феям, норнам и роженицам. Рождение, свадьба и смерть, колыбель, брачное ложе и смертный одр или могила наводили мысль на соответственные им понятия детства, юности и старости = утра, полдня и вечера или заката человеческой жизни. Когда человек мужал и задумывался о могуществе всесильного рока, его рождение и первые годы детства были уже прошлым, а смерть ожидала его в будущем, и потому с тремя девами судьбы он необходимо сочетал представление о трехсоставном времени: одна из них должна была ведать прошедшее, другая – настоящее, третья – будущее (вчера, сегодня и завтра). Богиня прошлого Wurt признавалась старейшею из норн; она возрастает с каждым днем, с каждым часом и стоит перед нами с открытым и ясным лицом: это богатая опытом, кроткая и добродушная старушка, которая являлась у колыбели младенца и приветствовала улыбкою его первое утро. Другая Verdhandi (настоящее) так же дружелюбна и откровенна, как и сестра ее Wurt; вместе с человеком она радуется его счастию, печалится о его горе и вместе с ним борется против житейских бед; ей принадлежит текущий миг, и сфера ее деятельности единым волоском отделяется от того, что подвластно прошедшему и будущему. Наконец, Sculd – юная, но обманчивая и враждебная норна: это – темное будущее; никто не ведает, чего она хочет и что таит под своим непроницаемым покровом. Минувшее и настоящее человека могут быть счастливы, как внезапно является она, разбивает все надежды и отнимает самую жизнь. Ежедневно выезжает она на поля битвы todeswahl zu halten. Есть, впрочем, указания, что и другие сестры (согласно с коренным значением слова «норна») обладают тою же роковою, влекущею в загробный мир силою. Все три нисходят они на землю, чтобы возбуждать распри и убийства; все три стоят в несомненной связи с темною ночью. Так, в ночное время приступили они к колыбели Гельги и протянули его жизненные нити по небу, озаренному месяцем (mondessaal); в Sturlûngasaga норна Urdhr прилетает черною птицею – туда, где луна светит на поле усопших. Предания славянские говорят о трех кугах и холерах, а новогреческие – о трех моровых девах, из которых одна, подобно парке, держит в руках ножницы, а другая – свиток с именами тех, кому назначено умереть. Как небесные пряхи, девы судьбы, исполняя свои обязанности в отношении к трем главнейшим пунктам человеческой жизни, прядут те невидимые нити (связи), какими повивается младенец и скрепляется брачный союз юноши, и ту страшную веревку, какою удушается человек в минуту смерти. Детская песня гласит: