[275] Поутру проснулось Горе; видит, что с мужика нечего больше взять, и говорит: «Хозяин!» – «Что, Горе?» – «Ступай к соседу, попроси пару волов с телегою». Привел мужик пару волов, сел вместе с Горем на телегу, и поехали в чистое поле. «Хозяин! – спрашивает Горе. – Знаешь ли ты на этом поле большой камень?» – «Как не знать!» – «А когда знаешь, поезжай прямо к нему». Приехали. Горе велит мужику поднимать камень; мужик подымает, Горе пособляет; вот подняли, а под камнем яма – полна золотом насыпана. «Ну, что глядишь? – сказывает Горе мужику, – таскай скорее в телегу». Мужик принялся за работу, все из ямы повыбрал и говорит: «Посмотри-ко, Горе, никак там еще деньги остались?» Горе наклонилось: «Где? Я что-то не вижу!» – «Да вон в углу светятся! Полезай в яму, так увидишь». Горе полезло в яму; только что опустилось туда, а мужик и накрыл его камнем. «Вот эдак-то лучше будет! – сказал мужик. – Не то коли взять тебя с собою, так ты, Горе горемычное, хоть нескоро, а все же пропьешь и эти деньги!» Воротился мужик на деревню, купил лесу, выстроил большие хоромы и зажил вдвое богаче своего брата. Случилось позвать ему брата на именины; уподчивал его и медами, и винами. Спрашивает тот, откуда ему досталось такое добро? Мужик рассказал все по чистой совести. Завистно стало богатому: дай, думает, поеду в чистое поле, подыму камень да выпущу Горе; пусть оно дотла разорит брата! Погнал в поле, своротил камень в сторону и только нагнулся посмотреть в яму, а уж Горе выскочило и уселось ему на шею: «А, – кричит, – ты хотел меня уморить! Теперь от тебя ни за что не отстану». – «Это мой брат засадил тебя, а я пришел тебя выпустить!» – «Нет, врешь! Раз обманул, в другой не проведешь!» Крепко насело Горе богатому купцу на шею; привез он его домой, и с той поры пошло у него все хозяйство вкривь да вкось. Горе уж с утра за свое принимается, кажной день зовет опохмелиться; много добра в кабак ушло![276] В основе сообщенных нами преданий кроется мысль, что Доля и Недоля – не просто олицетворения отвлеченных понятий, не имеющих объективного бытия, а напротив – живые мифические лица, тождественные девам судьбы (рожаницам). До сих пор необразованному люду еще мало доступно понятие о счастии и несчастии как о необходимом последствии тех обстоятельств, в какие ставят человека борьба житейских интересов и его собственные наклонности: предприимчивость, ловкость, догадливость, трудолюбие или апатия, нерасчетливость, лень и т. д. Как болезненные припадки и страдания заставляют простолюдина предполагать удары, наносимые ему демоном; так точно счастие и несчастие, по народному убеждению, обусловливаются добрыми или недобрыми действиями сверхъестественных существ. Доля и Недоля действуют по собственным расчетам, независимо от воли и намерений человека, которому они принадлежат: счастливый вовсе не работает – и живет в довольстве, потому что за него трудится его Доля: «Твоя Доля тоби робе», «Ой я б Бога молила, щоб моему миленькому Доленька служила», «Чом ему не пить, коли его Доля не спить!» (т. е. неусыпно заботится о его хозяйстве). Когда Доля покидает своего клиента, перестает на него работать – он впадает в нищету. Несчастный страдает, испытывает всевозможные лишения, потому что Доля его предается сну, праздности или гульбе, бражничает, веселится и не хочет знать никакого труда. Наоборот, деятельность Недоли постоянно направлена во вред человеку; пока она бодрствует – беда следует за бедою, и только тогда становится легче бесталанному, когда засыпает его Недоля: «Коли спит Лихо, не буди-ж его», пол. «Nie budź Licha, kiedy Licho śpi», «Niech śpi Licho!»
вернутьсяСр. с малорусскою песнею:
Пиду я, сяду в зеленых конопельках,Аж иде до мене Доля – вже трошкы-й пьяненька.«Де ж ты, Доле, була, що-й мене забула?»«Ой я в людях була, горилочку пыла…»Пиду-ж я, сяду в зеленим садочку,Аж иде моя Доля – пропыла й сорочку!«Була, каже, в шиночку, пыла горилочку,Пропыла й сорочку…» вернутьсяПо другому варианту мужику удалось запереть Горе в сундук и зарыть в землю. Богатый из зависти вырыл сундук и выпустил Горе на волю. «Ступай, – говорит, – к брату, разори его до последней нитки!» – «Нет, – отвечает Горе, – я лучше к тебе пристану: ты добрый человек, ты меня на свет выпустил, а тот лиходей в землю упрятал!» Подобный же рассказ записан в Вятской губ.: Богатый брат выстроил новый дом, задумал сделать влазины (новоселье) и позвал к себе в гости и бедного брата с женою. «Куда нам с богатыми знаться!» – говорит бедный жене. «Что ж, – отвечает она, – давай сходим; нам от этого бесчестья не будет». – «Да ведь на влазины надо гостинцы несть, а мы что понесем? Разве занять у кого, да кто нам поверит?» – «А Нужа-то! – сказала баба с горькой усмешкою. – Ужли она выдаст? Ведь мы с нею век в ладу живем». Отвечает Нужда из-за печки: «Возьмите-ка праздничный сарафан да продайте, на те деньги купите окорок и отнесите к брату». Переглянулись мужик с бабою, не знают, что и подумать; посмотрели за печь – никого не видно. «А давно ли ты, Нужа, живешь с нами?» – спросил мужик. «Да с тех самых пор, как ты с братом разделился». – «И привольно тебе со мною?» – «Благодаренье Богу, живу помаленьку!» – «Отчего ж мы тебя никогда не видали?» – «А я живу невидимкою». Мужик продал сарафан, купил окорок и отнес к богатому брату на влазины… На обратном пути он случайно набрел на клад; забрал золото, пришел домой и спрашивает жену: «Ты где спать ляжешь?» – «Я в печь залезу». – «А ты, Нужа, где уляжешься?» – «В корчаге, что на печи стоит». Выждавши время, мужик спрашивает: «Баба, ты спишь?» – «Нет еще!» – «А ты, Нужа?» Та и голосу не подает – заснула. Мужик взял последний женин сарафан, завязал корчагу и забросил ее, вместе с Нуждою, в прорубь…