– Стой, кровожадная скотина. – Ленка лихорадочно искала палку потолще и покрепче, нашла. – Тебя дома не кормят!… Тебя воровать учили!… Тебе курица помешала!… А если бы тебя съели, скотина несчастная, тебе бы понравилось?…
Мурман некоторое время вдумчиво принимал удары. Голос сердитый, а не больно ни чуточки… Новая хозяйка – хорошая. Мурман задрал ногу. Она действительно сердится… Она плачет, ее кто-то обидел… Хозяин-вожак тоже очень хороший, но зато новая хозяйка чешет его за ухом и живот… И она гораздо меньше хозяина-вожака и когда захочет воспитывать его под пьяную руку, то и бить будет слабее… Мурман улучил момент и лизнул ей предплечье.
– Горе ты мое… Неужели тебе курицу не жалко?
«Какую курицу?» – недоумевающе смотрели на нее синие глаза зверя Мурмана…
Ленка вдруг вспомнила, что еще вчера сама ела курятину…
– Ладно, авось, не заметят, что это мы ворюги… Больше так не делай, а дяде Пете я ничего не скажу. Пойдем, узнаем в умной книге, что там нас ждет хорошего…
– …и понимаешь, Федоровна, когда я этого-то гаврика вельзевухой душил, ни боли, ни отравы – ничего не ощущал, а как почуял, что у него основная жила надорвалась, что вот-вот он на ноль осыплется, веришь ли, такая сладость у меня по мудям распространилась, что ну едва-едва в трусы, как отрок полузрелый, не оскоромился… Гы-ы…
– Тьфу… да ну тебя, Петр Силыч, все у тебя дурости на уме!
– Нет, я серьезно…
– Тише ты… А-а, Леночка, внученька, присаживайся к столу, я как раз блинов напекла. А хочешь наливочки?
– Спасибо баб Ира, я же недавно завтракала.
Старая ведьма явно была под хмельком. Дядя Петя выглядел обычно, внешне, по крайней мере, ни в одном глазу.
– Время такое, – загудел дядя Петя, перехватив Ленкины взгляды, – следует стресс снимать время от времени. Сам бы выпил, да я только белое принимаю, а наливки да бормотухи не по мне. Надо будет дойти до магазина…
– Петр Силыч, да я схожу сейчас до магазина…
– Сиди, Федоровна, книгу будем читать. Веселье – после дела. Ну-ка, ну-ка, хмель да угар – под сапог да в самовар… Отрезвела? Садись рядом… Мурман! Кота не трогать, дом обыскать. Найдешь волшбу – жри, все твое. Ищи, песий сын… Нет, без пинка не понимает… – Но Мурман и без пинка все понял на слух: он мудро разгадал педагогические замыслы хозяина и скорехонько потрусил во двор выполнять приказы отдельно от командного состава.
– Ох, только веселье на зубок взяла, ан опять трезвость – норма жизни… Посиди, внученька, раз есть не хочешь, а мы с Силычем поищем совета у древних…
Дядя Петя уже снял замок с серебряного оклада, открыл обложку и послюнявил указательный палец…
Под мерный стариковский бубнеж Ленка клюнула носом раз, да другой, да и задремала… Очнулась внезапно, от наступившей тишины. Колдун и ведьма внимательно смотрели не нее.
– Ну, Федоровна… Или давай я спрошу?
– Нет я. Лен… ты девица?
– В каком смысле?… – Ленка залилась краской.
– Ты с мужчинами зналась? По-женски? Или все еще дева?
– Нет. В смысле… у меня никого не было… ни разу…
– А… да погоди ты, Федоровна!… А удовольствие женское знаешь? Оргазм называется? Не рассусоливай: да или нет? Это важно и очень важно. Ну?
– Н-нет, наверное, не помню…
– Вот цирк! Не помнит она! А говорят, городские кручены-порчены… Так и запишем – не было. Теперь понятно… Федоровна, ровно я тебя не отрезвил? Что ты все с речами лезешь, когда тебя не просят. Помолчи! Та-ак, жопой о косяк… Короче говоря, все один к одному сложилось, как бирюльки в ряд. Кровь твоя, Ленка, древнейшей порчей отмечена, праземной, потому что ты родилась там, где атомные бонбы рвали-испытывали. Это первое. Второе – ты по возрасту подходишь – Сатане Антихриста рожать. Третье – непорочная дева. У придурка рогатого, видишь ли, не получится без этого. Тебя еще в городе пасли и чуть было не выпасли. Это четвертое – что ты их сатанинское причастие приняла. Сашка городской тебя спас тогда, змею Аленку в трофей захватил, да, а сам теперь по отсрочке живет, пока ты жива, заплатил, так сказать. Вот им бы тебя сейчас омертвить и замуж за Сатану, а там и семя его – Антихрист у мертвой девы, у тебя то есть, народился бы. И станет на земле томно.
– А Бог?
– Что бог?
– Он против Сатаны и Антихриста ничего сделать не может?
– Я тебе что – ученый? Знаю только, что Ад есть, Сатана есть, а райских кущ заповедных, ангелов и бородатого не видел, не слышал, не чувствовал. Нечисть – есть. Чисть – не знаю.
– А… вы сами, вы, Ирина Федоровна…
– Тоже нечисть, если так, ну – от людей смотреть. Да хрен его разберет, кто там и что. Главное, Лена Батьковна, что пока ты жива, они от тебя не отстанут. Ты Сатане нужна, а силы у него… – дядя Петя покрутил нечесаной головой.
– И что теперь? – Ленка машинально поглаживала вернувшегося с рейда Мурмана, известия настолько оглушили ее, что спроси у нее в эту минуту таблицу умножения – собьется уже на трижды три…
– Да выход-то есть, но кто его кроме меня откроет, не убоится? А если я, то… может, тебе и Сатана краше покажется. Решай сама, пока день на дворе.
– Что я должна решать?
– Ну, гм… Федоровна, объясни.
– Тебе нужен мужик, а от него ребенок. Мужик – сегодня днем, иначе ночью им станет этот… тот… Ребенок – в свое время, как по природе положено. Вот и решай.
– Что я должна решить?
– Непонятливая! Лен, если ты перестанешь быть девой и понесешь от человека, а не от… – то тогда ты интереса для них не представляешь теперь… Понятно?
– Понятно. Я лучше сейчас Андрюху Ложкина разыщу, пусть уж лучше он…
– Поплачь, поплачь, оно и полегчает. Как только Андрюха или кто другой узнают в чем дела суть, так зайцами поскачут кто куда. Этот храбрец навсегда под адов удар станет, а когда помрет – в полную их власть. Легко ли?