– У меня длинный и ножи.
– И у меня вроде того. Поехали. Я договорился с Антоном, из сберкассы начальником, он нас на своем автобусике и довезет. Пока дойдем до площади, он как раз уже дожидаться будет. Идите, я Лешку на руки и вас догоню. В городе его на ноги поставим, сонного…
– Не дам, Силыч. Пусть здесь спит. Остановись. – Ирина Федоровна почернела лицом, под губой пробились желтые клыки, взор был ясен и непримирим. Поперек двери упали три стальные полосы, прикованные к дверным косякам, из стали же сделанным.
– Спасибо, баб Ира. Петр… Силыч, ты понял нас, что мы с Ириной Федоровной решили?
– Слышу.
Полосы стали ржавой трухой и неслышно осыпались. В руках ойкнувшей Лены автомат превратился в плюшевого олимпийского мишку.
– Ты прав, Сашка, не время спорить. Может, и я чуток растерялся… Но две ведьмы хором каркают – значит, действительно мир перевернулся. Гы-ы. Сашка, слышь, пока едем, ты научи ее с предохранителя снимать. Федоровна… А Федоровна… присмотри. Пусть спит, пока… Ну, ты понимаешь… Но Мурмана я возьму, так что тебе за двоих сторожить придется. Гы-гы-гы… Да еще и Васька поможет… О, о – когти… смотри какой тигр… карликовый…
– Сегодня великий день, сын мой. Я тебя люблю, я тобой горжусь, ты – это все, что у меня есть на свете.
– Да? А Ленька? Ты же всю дорогу его тетешкаешь, да над ним воркуешь?…
– Не говори гл… Ленька – это Ленька, он очень хороший, но нельзя же сравнивать. Сейчас я доглажу тебе брюки, рубашка уже готова, доглажу и сядем обедать. Любишь карасиков на второе?
– Конечно! Мелкие?
– Ну… с ладошку длиной, как ты любишь… – Мать протянула ладонь, чтобы Денис мог оценить размеры обещанного. Денис подхватил ее ладонь своей, церемонно изогнулся и чмокнул в пальчики.
– Мам, ты у нас умница, чародейка, спортсменка и просто красавица.
– Ну что ты несешь, какая чародейка… И вообще это слово… неправильное, пошлое… не нашего круга. Брысь отсюда. Я вас с отцом позову, когда понадобитесь.
Денис послушался и пошел в большую комнату, к отцу, как он его до сих пор называл по маминому примеру.
– Пап, а как же так?…
– Что именно?
– Из того, что я успел усвоить за последние дни, мы действительно стоим выше этой дурацкой нечисти, по могуществу, знаниям, перспективам… А мы столько лет от них прячемся? Не они от нас, а мы…
– Все верно. У тебя вечность впереди, освоишь и вечные вопросы, и философию, но на бытовом уровне дела обстоят так: мир постматериальный, типа загробный, если вульгарно, почти исключительно наш, по всему спектру, снизу доверху. Мир материальный, наземный, как мы его называем, пока ничей. Он должен быть и будет наш, но сегодня нечисть активнее нас, здесь они связаны различными путами куда меньше, чем мы, они, как муравьи или клопы в каждой щели. Прихлопнуть любого – запросто, но их очень много. Сегодня вечером этому должен быть положен предел. И в ближайшие год-сто мир, его маленькая наземная часть, будет полностью очищена. Маленькая, говорю я, если сравнивать с той, что накопилась за многие тысячелетия, однако это вся ноосфера земная. Так что тебе придется потрудиться.
– Мне? Одному?
– Это уже как ты… вы пожелаете и решите. Но сначала, сегодня вечером, твоя инициация. Слава уже все необходимое подготовил, теперь следит за светилами… Объяснить, как это ему удается среди бела дня?
– Спасибо, – рассмеялся Денис, – я и так догадываюсь… Единственное, чего не пойму: куда они денутся, светила, с расчетных орбит без его догляда?
– Никуда, ритуал велит.
– А это больно будет?
– Никто не знает, кроме… Вытерпишь, я полагаю.
– Па, а ты… хотел бы быть на моем месте?
– Праздный вопрос… бесполезный. Типа: «о чем пахнет нейтрино?». Ты волен создавать любые конструкции вопросов, но осмысленные ответы могут соответствовать только вопросам, смысл имеющим.
– Как уныло и скучно. Я все это изменю… в наземных чертогах… Отменю логику и здравый смысл.
– Это уж как тебе будет угодно. Мать зовет… Идем?
– Идем. Погоди… Ты рассказывал, что они создали монстра, гомункулуса, мое наземное альтер-эго… Как с ним?
– Мы искали его все годы. География бесследных исчезновений наших посланцев намекает, что он вполне может быть нашим соседом по дому. Ну, я преувеличиваю, естественно, все в округе досконально проверено, но тем не менее… Он будет найден и уничтожен. Лучше раньше, чем позже. Он должен был совместить в себе все худшие стороны нечисти и «человека разумного». Отвратительный коктейль. Смерть его, надеюсь, не будет легкой для него.
– Моя мама – тоже человек, не забывайся.
– Виноват, прости, пожалуйста. Твоя матушка, великая наша Госпожа, лучшая из людей… но, извини, здесь начинаются теософские дебри, а мы с тобой не очень в них сильны… Человечество, быть может, и не столь плохо само по себе, да путь его гадок и неровен. Во многом нечисть тому виной. За этим и призван ты: жить в мире бренном и постигать его, исправляя. И повелевать им во славу Отца Твоего и на всеобщее благо… Еще что хочешь ты узнать? Спрашивай?
– Потом… Пойдем, пап, а то нас половником из кухни погонят, а сегодня караси со сметаной, между прочим… Да… А мы для людей – тоже ведь нечисть?
– Люди глупы.
В девять вечера на улицах уйма народу, по дорогам со стонами и охами ползут беспрерывные автомобильные ленты, неярко, но светит солнце, духота. Откуда ни возьмись надвинулись тучи, сначала белые и пушистые, как хризантемы, скромные, но чем дальше – тем наглее они и темнее, из них уже течет… И вот уже дождь… который теперь ливень… да холоднющий!… Смеха и радости в честь прогоняемой духоты хватило на десять минут: все живое из имеющих одежду основательнее ошейника попряталось в дома, в частные автомобили, в общественный транспорт… Еще пять минут, и из-под раздавленных грозой деревьев побежали, а вернее, пошли вброд оптимисты-неудачники. Мокрее они не станут, но могут еще успеть спрятаться от грома и молний, чудовищ, которые уже не звук и свет, но без малого – трубадуры конца света.
У входа перед ЦПКиО решили остановиться и идти пешком. Отец и дядя Слава (степени родства такой же, кстати, как и «отец» Дениса) держали зонтики, Денис с мамой под ручку шли между ними. Мор сидел у Дениса на правом плече, Ленька, предпочитающий быть невидимым в светлое время суток, устроился на маминой спине, благо тело его, когда это было нужно, практически ничего не весило.
Там, в центральной части небольшого парка, находилась цель: место, идеально подходящее для магических ритуалов черной инициации, лучшее во всем северном полушарии. Отмечено оно было аттракционом «Воздушный шар» и было видно издалека. Стоило им миновать мост через цепочку сообщающихся между собою водоемов, как дождь утих. Точнее, дождя не было на площади радиусом примерно метров двести пятьдесят, если центром считать точку самого воздушного шара. Отец сложил зонтик, посмотрел на дядю Славу – тот отрицательно качнул головой.
– Оль, ты делала что-нибудь?
– Что именно? Что ты имеешь в виду?
– Не важно. Это уже не важно. Разбуди Леньку. Мор, летай и смотри…
– Все эти уловки и засады уже не важны. Дионис?
– Да, папа?
– Ничего не предпринимай. Ни во что не ввязывайся. Понял?
– А что я должен делать, как себя вести во время ритуала и что он из себя представляет?
– Ну, можно было бы по старинному обычаю со звездой и с жертвой – вон отдыхающие кое-где, бери любого… Но это на публику, а сегодня она не нужна. Мы прибыли в срок туда, куда требовалось. Тебе стоит лишь пробыть здесь, пока светила меняют свой небесный орнамент из исходного положения в конечное. В последние секунды, минуты, быть может, мы почувствуем знак и все вместе, втроем – ты четвертый, проведем заклятье. И все. И поедем домой, однако даже за время пути ноосфера станет несколько иной, – отец рассмеялся, – и никогда – прежней. Сейчас мне придется уладить кое-какие шероховатости, ибо я не предполагаю ничего серьезного, но ты не должен вмешиваться и вообще ничего не должен делать. Каждая крупица накопленной тобою силы необходима. Необходима – значит не обойтись без нее. Потратишь на фокусы – будет всем нам труднее… Так-с…