– И что теперь? – Ленка машинально поглаживала вернувшегося с рейда Мурмана, известия настолько оглушили ее, что спроси у нее в эту минуту таблицу умножения – собьется уже на трижды три…
– Да выход-то есть, но кто его кроме меня откроет, не убоится? А если я, то… может, тебе и Сатана краше покажется. Решай сама, пока день на дворе.
– Что я должна решать?
– Ну, гм… Федоровна, объясни.
– Тебе нужен мужик, а от него ребенок. Мужик – сегодня днем, иначе ночью им станет этот… тот… Ребенок – в свое время, как по природе положено. Вот и решай.
– Что я должна решить?
– Непонятливая! Лен, если ты перестанешь быть девой и понесешь от человека, а не от… – то тогда ты интереса для них не представляешь теперь… Понятно?
– Понятно. Я лучше сейчас Андрюху Ложкина разыщу, пусть уж лучше он…
– Поплачь, поплачь, оно и полегчает. Как только Андрюха или кто другой узнают в чем дела суть, так зайцами поскачут кто куда. Этот храбрец навсегда под адов удар станет, а когда помрет – в полную их власть. Легко ли?
– А вы, значит, не боитесь гнева Его?
– Не боюсь.
– Значит, вы Господь Бог, дядя Петя.
– Зови как хочешь, только я не бог. Да и не черт.
– А Чета не позвать никак?
– Позвать – можно попробовать, но и он не подойдет в женихи, потому что живой он – условно, в тени твоей жизни существует. Не подойдет твой Сашка, хоть и городской.
– Мне нужно подумать, – в отчаянии сморозила Ленка.
– Думай, час-другой у тебя есть, только что толку? Иди ко мне жить, не обижу. А хочешь – законно сочетаемся?
– Не хочу. Никак не хочу.
– Хозяин барин… Смотри, как к тебе Мурман прицепился, глаз не сводит. Видишь: тоже уговаривает остаться. Гы-ы… Тоже порченый – у порченых собак – всегда глаз синий, беспородный…
– Вы сказали – час? Вот через час я дам ответ, а пока оставьте меня в покое. Отстань, Мурман, ну, пожалуйста, отойди… – Ленка вскочила со стула и побежала в другую комнату, носом в подушку, плакать и – куда денешься – думать, думать…
– Вот так все и случилось, Лешенька…
– Мам, так дядя Петя мой отец? Ну… Недаром я так его не любил всю жизнь. Гнида у меня папенька.
– Леша, никогда не суди поспешно, – мама вытерла слезы, высморкалась шумно, без стеснения, как все взрослые. – Я тоже твоего папу не обожаю, но не он бы – и тебя бы не было.
– Ну и что? Оно бы и к лучшему. Убил бы, если бы знал всю историю.
– Да? Бы-бы-бы да кабы, да… За что? За то, что меня спас? Он за мою жизнь и за твою – свою и Сашкину отдал, если хочешь знать.
– Как это?
– Он старый был колдун, чуть ли ни с ассирийских времен, и была ему судьба – заиметь сына и умереть, когда сыну срок придет взрослым стать. Он думал было и Сатану «напарить», как ты выражаешься, меня отняв, и судьбу обмануть, чтобы я вечно была на первом месяце, да только Сатана в другой стороне другую кандидатку нашел и Антихриста все равно породил. Вот он и «разморозил» меня через пять лет, чтобы противовес был Антихристу.
– Это я противовес???
– Так он считает. А условие этому – смерть родителей, то есть его и моя, а заодно и Саши Чета, поскольку его жизнь от моей зависит. Весной, как мне уже рожать предстояло, пошла я возле речки погулять. Петр куда-то в горы уезжал в те дни. А так хорошо: солнце, ни ветерка, тихо-тихо… На речке лед, а на склонах, на солнышке, уже старая трава из-под снега показалась, да и новая кое-где пробивается, грязи нет… Вдруг Мурман как зашипит, как заскрежещет зубами, меня не пускает вперед идти – сам не свой… Я глаза подняла – Чет стоит, старый, как сегодня, весь в таком длинном пальто, в ботинках с квадратными носами, какие теперь носят, а не двадцать лет назад, а рядом с ним змея, которая меня чуть по ритуалу не съела в подвале на Сенной площади… Он мне и рассказал про Антихриста, про дядю Петю – тот ведь не удосужился, велел рожать – и все… Так вот Чет – из городской нечисти, меня спас, укусил и выпил часть моей судьбы, змею в качестве трофея захватил, она всегда при нем, Аленкой звать, но спас по условию – жить ему относительно старым и столько, пока истинный возраст внешнему соответствовать не начнет. И причем столько, сколько и я, не дольше. Так что мы с Сашей всегда знали, сколько нам примерно осталось, плюс-минус пару лет. Были бы поумнее, так могли бы и о моде на одежду догадаться, а теперь уж поздно.
– А что за змея?
– Я к ней и подвожу. Волшебная. Время от времени появляются они в городах, говорят, их Эринии роняют, но точно никто не ведает, может, просто легенды… И некоторые, но чрезвычайно редко, раз в сто лет, выживают и вырастают. Питаются чем придется, но обязательно еще и муками людскими и злобой. Если живут при обыкновенном человеке, то постепенно его подчиняют, а потом, когда вырастут и в колдовскую силу войдут, определяются кто куда. Эта, Аленка, сначала к адским попала, а потом Чет ее своей сделал. Глупа, по сравнению с ней наш Мурман – Архимед, но исполнительна, преданна и очень сильна. Кроме того она теплокровна, живет долго и хорошо мысли слышит. Ее даже Мурман чуть-чуть побаивается… Ну ладно, слушай дальше. Вот Чет подошел ко мне, велел Аленке меня, с тобой внутри, обследовать и запомнить навсегда, для наследства… Ох! Мурмана мы вдвоем едва спеленали заклятьями, так он выл и рвался меня спасать… Как только ты родился, то я решила сама себе хозяйкой жить и осенью вернулась в город. А поскольку я уже не просто так, а ТВОЯ мама была, мне не стали препятствовать. С пропиской и «академкой» городские все мне уладили. Теперь тебе пора пришла, съездишь в Черную, вернешься – Аленка твоя будет. Не беспокойся, она может быть любого размера, в диапазоне от пяти сантиметров до двадцати метров… вроде бы перестала расти, так что легко спрячется на тебе и не объест в голодный год…