У входа перед ЦПКиО решили остановиться и идти пешком. Отец и дядя Слава (степени родства такой же, кстати, как и «отец» Дениса) держали зонтики, Денис с мамой под ручку шли между ними. Мор сидел у Дениса на правом плече, Ленька, предпочитающий быть невидимым в светлое время суток, устроился на маминой спине, благо тело его, когда это было нужно, практически ничего не весило.
Там, в центральной части небольшого парка, находилась цель: место, идеально подходящее для магических ритуалов черной инициации, лучшее во всем северном полушарии. Отмечено оно было аттракционом «Воздушный шар» и было видно издалека. Стоило им миновать мост через цепочку сообщающихся между собою водоемов, как дождь утих. Точнее, дождя не было на площади радиусом примерно метров двести пятьдесят, если центром считать точку самого воздушного шара. Отец сложил зонтик, посмотрел на дядю Славу – тот отрицательно качнул головой.
– Оль, ты делала что-нибудь?
– Что именно? Что ты имеешь в виду?
– Не важно. Это уже не важно. Разбуди Леньку. Мор, летай и смотри…
– Все эти уловки и засады уже не важны. Дионис?
– Да, папа?
– Ничего не предпринимай. Ни во что не ввязывайся. Понял?
– А что я должен делать, как себя вести во время ритуала и что он из себя представляет?
– Ну, можно было бы по старинному обычаю со звездой и с жертвой – вон отдыхающие кое-где, бери любого… Но это на публику, а сегодня она не нужна. Мы прибыли в срок туда, куда требовалось. Тебе стоит лишь пробыть здесь, пока светила меняют свой небесный орнамент из исходного положения в конечное. В последние секунды, минуты, быть может, мы почувствуем знак и все вместе, втроем – ты четвертый, проведем заклятье. И все. И поедем домой, однако даже за время пути ноосфера станет несколько иной, – отец рассмеялся, – и никогда – прежней. Сейчас мне придется уладить кое-какие шероховатости, ибо я не предполагаю ничего серьезного, но ты не должен вмешиваться и вообще ничего не должен делать. Каждая крупица накопленной тобою силы необходима. Необходима – значит не обойтись без нее. Потратишь на фокусы – будет всем нам труднее… Так-с…
Отец взмахнул рукой, и с десяток людей, с восторгом взирающих на проливной ливень из сухого оазиса, вдруг смолкли и врассыпную побежали под дождь. В их число вошли и кассир, и водитель воздушного шара, поэтому, пока они вчетвером достигли шара и подошли к нему вплотную, купол, лишенный очередной порции подогретого воздуха, опустил корзину на траву и сам стал клониться вбок, на купы деревьев, к которым был привязан канат, один из трех удерживающих шар от побега и несанкционированного полета.
Денис, никого не спрашивая, залез в корзину, оглянулся, ощупал все, сначала продвинутым взором, после – неуверенною рукою. Вентиль крутнулся влево, пламя взревело и купол воспрянул, потащил за собою в небо корзину с Дионисом…
– Осторожнее, Динечка, я тебя прошу… – Корзина опять шарапнула утрамбованную землю.
– Спокойно, мама, я уже научился. Залезай сюда, посмотрим город сверху.
– Не надо, сын. Небо потом, а пока нам с матерью и на земле хлопоты-ы… Ага. Эту тварь я узнаю, я вспомнил ее.
На садовой скамейке, метрах в восьми от шара, сидела обнимающаяся парочка, на которую магический приказ не подействовал. Именно ее имел в виду отец, когда произнес свое «ага».
Парочка расплела объятья и сразу стало видно, что они далеко не молоды: женщине – около тридцати, мужчине за сорок. Женщина повела рукой, и воздух распорола автоматная очередь. Целилась она в Дениса и Ольгу Васильевну, но все пули без заметного урона вобрал в себя тот, кого Денис с детства привык называть дядей Славой, маминым братом. Он попросту перегородил им путь, зная, что пули сворачивать не умеют. Мужчина вскочил со скамейки, а женщина не успела, так и осталась сидеть, пригвожденная к скамейке целым десятком черных коротких стрел. Еще вился дымок из выпавшего оружия, а Лены уже не было на белом свете…
Отец Дениса взревел и бросил руку назад: какой-то зверь, похожий на очень длинную собаку, впился ему в затылок и шею, чудовищно раззявив утыканную клыками пасть. Отец вырвал пса из-за спины, держа на весу, ударил кулачищем раз, другой, из глаз его полыхнуло так ослепительно, что отблеск этой вспышки отразился на туче. Во всяком случае, так показалось Денису. После этого отец размахнулся и далеко отбросил безвольное, неживое тело. Он стоял спиной к Денису, и тот видел, как из коротко стриженого затылка на клетчатую, зеленое с красным, рубашку в два ручейка сбегала черная кровь. Рубашка расползалась, истлевала на глазах там, где пробегали черные потоки. Внезапно рубашка лопнула и свалилась с отцовского тела, та же участь постигла брюки, белье, часы, цепочку. Да и сама плоть изменила цвет на темно-багровый, отец, оставаясь таким же широким, словно бы подрос, черты лица его также изменились, потеряли возраст и простоту, не утратив при этом мрачности. Если бы Лена осталась в живых, она мгновенно бы узнала того незнакомца, который увидел ее сквозь магическую защиту папороцвета и мгновенно подчинил своей воле.