Денис затаил дыхание и прислушался: полная тишина, никаких знамений и знаков свыше или там сниже…
Тихо… Частью он думал все это про себя, что-то бормотал вслух, и Ленька с Моркой слышали… Но что Морка с Ленькой? Они всю жизнь рядом, сколько Денис помнит, не то что бы няньки, но как бы мамины помощники при нем, а ему – живые игрушки и младшие друзья. Денис вдруг вспомнил, как он, еще дошколенок, вскарабкался Леньке на спину и попытался заставить того взбежать по стене к потолку… А Ленька упорно не хотел, и Денис разобиделся и заплакал, и побежал жаловаться на него маме… А мама не стала Леньку ругать, а наоборот – похвалила, и маленький Денис опять расплакался – потому что все, даже мама, против него. А может быть, никакие они ему не друзья и только и ждут, чтобы он умер и тем самым их освободил? И вообще – зачем все это надо? Что это? А сама жизнь и все, что в ней происходит. Надоело хуже горькой редьки. Не лучше ли взять что-нибудь острое, полоснуть себе руки-ноги поперек вен и тихонечко, по-английски, уйти из этого подлуннейшего из миров… Там, в доме, он видел отличные осколки – длинные, острые… В доме, на первом этаже. И возвращаться не понадобится, на куче мусора даже круче выйдет, концептуальнее… Им нужно, вот пусть они и живут. Надо бы встать и пойти, да лень… Лень, а идти надо. Морка, Ленька… а, ладно, ждите здесь, мне необходимо в дом заскочить на… полчасика, я думаю…
Денис в темноте никак не мог правильно попасть ногами в ботинки, а зажечь свой волшебный свет второпях и не догадался. Ну, наконец-то… В темпе, в темпе… СТОЙ!!!
Куда это и зачем, интересно, я собрался идти глубокой ночью, да еще в темпе, да еще без Морки с Ленькой??? Вены резать на куче мусора. Вот как? На первом этаже заброшенного дома, да? Угу. А Клохтун, куда его синь-сила девалась, ведь Ленька ею не питается? Должна была после него остаться «синенькая». Ай да домик! Обманул!
Денис не стал творить свет, толкнул ногою дверь и решительно, пока робость в сердце не опомнилась, двинулся к черной громадине – к дому.
– Ты, тварь! Объявись! Я приказываю!…
Дом остался глух к приказам Дениса. Мор и Ленька занимали положенные им места и смирно взирали на мутное, без малейших астрономических признаков небо, на черные силуэты деревьев и крыши злополучного дома, им непонятны были действия Дениса, но они готовы были броситься в бой по первому зову юного своего господина, только прикажи – словом, знаком, мыслью!
– Объявись или так нагреешься, что тебе напалм холодным компрессом покажется! Считаю до трех: один… два…
– Остановись, принц… Ты делаешь большую ошибку…
– Три! Гори.
Денис хлопнул в ладоши раз, другой, третий, четвертый – и с каждым хлопком языки пламени над домом становились все светлее и бушевали все яростнее. Крик, который начинался как просьба остановиться, так же быстро перешел из колокольного баса в страшный вибрирующий визг, от которого Мор подпрыгнул на Денисовом плече и злобно закаркал в ответ. Даже невозмутимый Ленька напрягся в тревоге – Денис спиной это почувствовал – и зашевелил, заскрежетал жвалами. Жар от чудовищного огня не выходил за пределы невидимых границ, ни единым дополнительным градусом не касался кожи и волос, во всяком случае Денис ничего такого не чувствовал, словно стоял перед экраном в кинозале.
– При-инц!!!
– Ничего, ничего, догорай потихонечку… Когда меня в доноры агитировал – о титуле молчал… А кто ты такой был, интересно? А, искуситель суицидный? Можно не отвечать, мне уже фиолетово…
Но некому (или нечему?) было отвечать на вопрос: дом растаял в магическом пламени весь, включая обе печи несгораемого белого кирпича и чугунную лестницу на второй этаж; на голой ровной земле угасала темно-багровая пентаграмма, составленная из рамки и пяти пересекающихся полос толщиною примерно в полметра, а длиною – около десяти метров каждая.
– О, какой портал на тот свет получился! «На другой уровень» прямо таки…