Выбрать главу

Наше время, день шестой,

Арабское содружество,

Взгляд со стороны.

Ибрагим испытывал смешанные противоречивые чувства. До вчерашнего вечера всё шло своим чередом. Собственные действия в обязательном порядке необходимо было продумывать в соответствии с устоявшимися за столетия укладами. Грядущие события анализировались с учетом положений, прописанных в Уставе. А сейчас Устав канул в лету. Окончательно и бесповоротно. Свод правил, долгое время регулирующий взаимоотношения членов Совета, перешел в разряд воспоминаний. Совета больше нет.

Пламенная речь, которой мужчина вдохновлял растерявшегося после принятия судьбоносного решения Ричарда, была преисполнена уверенности и окончательно привязала Экономиста к старшему коллеге. Но верил ли сам Ибрагим в то, о чем так воодушевленно говорил? В тот момент, опьяненный свободой, мужчина чувствовал, что все дороги открыты для него. Он видел безграничные возможности. А сейчас, когда эмоции стихли, мысли Ибрагима были не столь радужны. Тяжелая работа ожидала его на пути к достижению обозначенных целей.

Тех, кого долгое время презрительно называли «побочниками», необходимо как можно быстрее объединить в коалицию. Это, пожалуй, главная задача на данный момент. Однако уже на этом этапе могут возникнуть трудности. Трудности, связанные с потенциальными партнерами. Неопытный импульсивный Ричард, закатывающий истерики без веских причин, уже в кармане. А вот остальные пока под вопросом. Своенравный Никола, который с трудом идет на контакт с кем-либо из бывших членов Совета. Миролюбивый Леонардо, дистанцирующийся от любых заговоров и интриг, не лучшие союзники. Но потенциал и возможности каждого из них необходимы Ибрагиму. Без них не получится избавиться от засидевшихся на своих тепленьких местах «изначальных». От Адиса, который испокон веков смотрит с презрением на своих коллег. От Луцима, который олицетворяет жизнь, но не брезгует использовать жестокие меры для достижения своих целей. Его кровожадности может позавидовать даже Адис. И от Отэктея, который является молчаливой тенью Смерти. Вот его Ибрагим был бы готов пожалеть, но не в сложившейся ситуации. Их всех надо уничтожить, пока они ничего не узнали и не решили объединиться против «побочников». Это конечно маловероятно, но никогда нельзя закрывать глаза даже на те события, вероятность которых ничтожно мала. Особенно если эти события связаны с обладающими специфическими способностями представителями человечества.

Ибрагим спрятал чётки, которые нервно перебирал правой рукой, и поднялся с высокого резного кресла, на котором он восседал последние несколько минут. Мужчина не узнавал себя. В связи с произошедшими событиями, он потерял покой и не мог долго сидеть на одном месте. Всё внутри него требовало незамедлительных действий. Но опыт былых лет подсказывал, что спешка не приводит к положительным результатам. Цена ошибки очень высока. Сделав несколько глубоких успокаивающих вдохов, Ибрагим подошел к бару. Он налил в пиалу цветочного чая и проследовал к паре кресел, стоящих в противоположном углу от бара. Присев на одно из них, Ибрагим сделал несколько глотков и почувствовал, как тепло ласково обволакивает его пищевод. Чай согревал и расслаблял, но не давал покоя.

Стук в дверь прервал попытки Ибрагима успокоиться. Отхлебнув остывающего чая, мужчина удобней уселся в кресле и громко разрешил войти в кабинет визитёру. Сквозь распахнувшуюся дверь прошел высокий широкоплечий мужчина с наголо выбритой головой и густой черной бородой. Доблестный воин, готовый умереть за своего Пророка. Воин, воспитанный в строгости, но без излишней жестокости. Воин, искренне верящие в Единого Бога и его заветы. Брат Алпаслан.

— Приветствую вас, Пророк Ибрагим, — уважительно поклонившись, произнес мужчина.

— Здравствуй, брат Алпаслан, — ответил на приветствие мужчины Ибрагим, — Проходи, присаживайся, нам необходимо обсудить с тобой одно важное дело.

Ибрагим никогда не позволял себе грубостей при общении со своими верными воинами. Он никогда не брезговал извиняться перед ними, чувствуя их негодования. Он всячески способствовал созданию атмосферы единства и братства. Страх и трепет перед вожаком стаи чувства, конечно же, полезные, но Ибрагим предпочитал культивировать взаимоуважение. Дождавшись, пока бородатый мужчина займет место напротив него, он произнес: