Адис посмотрел в глаза Андрея. Тот с честью выдержал его колючий пронизывающий взгляд и через несколько секунд томительного молчания произнёс:
— Вы сами ответили на свой вопрос: я всего лишь лучший из воспитываемых в ваших лагерях гладиаторов. Я — гладиатор, который стремится добиться за свою жизнь чего-то большего, нежели бесполезного титула Победителя Большой Битвы за звание абсолютного чемпиона Международной Милитаристической Ассоциации «Ненависть».
— Для любого гладиатора умереть на песках Великой Арены это уже большая честь. — Адис удивленно вскинул брови. — Это вбивается в их головы на протяжении всего обучения. В учебных классах, в лабораториях, в тренировочных залах. Их чувства вытравливаются и подмениваются желанием умереть в бою. Ты же нелицеприятно и пренебрежительно отзываешься о недостижимом для многих результате: о победе на Великой Арене. Как ты можешь объяснить свои слова, гладиатор?
— Я уже ответил на ваш вопрос. Я просто лучший. А лучшие, помимо силы и скорости, отличаются еще и умом.
Адис громко рассмеялся, заставив своих учеников вздрогнуть от неожиданности. Ева тоже прибывала в недоумении. Отец смеётся? В тот момент, когда какой-то смертный самым наглым образом размахивает пистолетом в его доме, он смеётся? Мир сошёл с ума.
— Ты не перестаешь меня удивлять, Андрей — отсмеявшись, произнёс Адис. Он назвал его по имени, а это еще больше удивило Еву. — Мне нравится твоя самоуверенность и решительность. Но, как ты думаешь, что мешает мне щелкнуть пальцами, чтобы эта комната наполнилась десятком моих слуг, которые разорвут тебя на мелкие кусочки? Стая гиен, знаешь ли, легко справится с благородным львом.
— Я предполагаю, что револьвер в моих руках не позволяет вам сделать этого, — незамедлительно ответил Андрей. — Зная ваши безграничные возможности, я все же не уверен, что вы в силах остановить пяток летящих в вашу голову пуль.
— Угрозы, угрозы, угрозы, — задумчиво протянул Адис. — Алекс, когда мне кто-нибудь угрожал в последний раз? Молчишь? Не знаешь? Вот и я не припомню, чтобы смертные осмеливались на такую дерзость. Чего ты добиваешься, Андрей?
— Если вам нравится язык метафор, то я, как достойнейший из воинов, хочу служить достойнейшему из полководцев, — сказал Андрей. — Я осмелюсь предложить вам создать отряд воинов-«закрытых» под моим предводительством, который будет выполнять ваши поручения. Учитывая ваши специфические отношения с прочими могущественными представителями человечества, такой козырь в рукаве будет не лишним. Можно будет закрыть глаза на Устав и не задумываться о последствиях.
— Хочу тебя огорчить, — ехидная улыбка появилась на лице Адиса. — Но прошедшей ночью Устав перестал иметь какое-либо значение для меня. Совет был упразднен.
Ева удивленно посмотрел на Адиса. Вот так новость! Но Андрей никак не среагировал на это известие. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Создавалось впечатление, что он знал об этом задолго до разговора.
— Тем более отряд нечитаемых будет не лишним для установления единоличного мирового господства, — тут же ответил Андрей.
Адис прищурил глаза, его лицо окаменело. Он думал о чём-то своём. Время шло. Мужчина молчал, и никто не решался прервать его размышления. Алекс и Зейтун напряженно смотрели в стол, ожидая решения Мастера. Норман протяжно застонал: вместе с сознанием к нему приходила боль. Ева же почувствовала, как от волнения вспотели её ладони. И лишь Андрей был абсолютно спокоен. Мгновение. И Адис резко переменился в лице. Широко улыбнувшись, он обратился к Андрею:
— А ты быстро соображаешь, в отличие от моих учеников.
— Я нисколько не лукавил, когда говорил, что я лучший, — Андрей вернул ему улыбку. Точки соприкосновения были найдены.
7 ГЛАВА. УБИЙСТВА
Наше время, день седьмой,
Северная африканская республика,
Взгляд со стороны.
Попытки абстрагироваться от тяжелых мыслей и забыть унижение раз за разом заканчивались неудачей. Память рисовала в голове красочные картины, предательски восстанавливая произошедшие накануне события.
Первое, что увидел Людвиг, когда пришёл в себя и с трудом открыл глаза, это лежащее на полу в луже крови грузное тело Нормана. Его руки и ноги были крепко связаны за спиной, а сам он силился сменить горизонтальное положение на более подобающую позу, чуть слышно рыча от злобы. Если говорить честно, подняться у него не получалось. Вид Нормана был комичен. Он напоминал жирную муху, попавшую в липкую паутину. Получив удовольствие от увиденного, Людвиг только спустя мгновение осознал, что он тоже лежит на полу. А в таком положении вещей было что-то неправильное. Неестественное. Не вкладывающееся в привычную картину мира. И адская боль, внезапно нахлынувшая и пронзившая лицо мужчины, только подтвердила его догадки. Попытки блокировать боль были бессмысленными. И это вызывало беспокойство.