Я любила Дэвида. И, глядя на Джеймса, я впервые это приняла. В это самое мгновение я прощалась со своей первой любовью во имя любви всей моей жизни. У меня не осталось сожалений. Светлая грусть – именно это я сейчас чувствовала. И я была рада, что сегодня Джеймс нашёл в себе силы прийти ко мне. Что бы он ни сказал после, я снова видела в нём парня, в которого влюбилась. И, будучи счастливой сама, от всего сердца желала ему счастья.
Он уже не был моим. В его глазах я видела, что он тоже это понимал. Но, в отличие от меня, Джеймс не знал, что с этим делать.
Где-то звонил телефон. Звякнули двери лифта. Звуки полицейской сирены за окном, приглушённые разговоры за перегородками полупустого офиса, чьи-то шаги по коридору – всё это осталось на периферии сознания. Мы всё ещё смотрели в глаза друг другу.
Как же сильно в этот момент я надеялась, что…
Взгляд Джеймса скользнул мне за спину. Неожиданно он прищурился, а в следующее мгновение, схватив за плечи, притянул меня к себе. Мои губы оказались напротив его. Я не успела удивиться, как он меня поцеловал.
«Никогда не закрывай глаза, если тебя целует не тот парень».
Мои глаза оставались открытыми, пока Джеймс исследовал мой рот.
Он развернул нас - так, что теперь я стояла в коридоре.
Я помнила, как он целуется. Такие знания просто так не уходят. Поэтому я заметила изменение: в его поцелуе появилось нетерпение и злость.
Языком он разжал мои зубы, затем пару раз быстро вспорхнул вокруг, прежде чем вернуться к кончику моего языка и, как леденец, принялся его посасывать. При этом он издавал звуки, которые свидетельствовали о том, что ему нравится то, что он делает.
Теперь я очень отчётливо воспринимала то, что происходит вокруг меня. Я слышала звонки телефонов, шаги по офису, снова приехал лифт, гудение включенного компьютера…
Мелодия из «Миссия невыполнима», что испокон веков стояла на моём звонке от родителей, наконец, отвлекла Джеймса.
- Прости, мне надо ответить.
- Ага. Хорошо.
- Нет, правда, я…
- Мне тоже пора. Был рад увидеть тебя, Элизабет. С рождеством.
- И тебя, Джеймс.
Телефон всё звонил, а я, замерев, смотрела, как стремительно Джеймс шагает по коридору.
Вот он нетерпеливо постукивает ногой в ожидании лифта.
Вот чуть ли не бегом оказывается внутри и уезжает.
Я отказывалась понимать смысл того, что произошло. На первый взгляд, складывалось впечатление, что Джеймс предпринял попытку извиниться. Он выглядел смущённым, немного растерянным и явно дал мне понять, что не хочет, чтобы я вспоминала его с горечью. Это понятно: рождество, общие воспоминания, «позвольте своему сердцу стать светлее»…
Поцелуй в эту картину никак не вписывался. Как и поспешный уход. Но кто требует совершенства от того, кто долгое время считался главным козлом года?
Решив обязательно подумать об этом ещё раз, я вернулась к своей жизни.
Это чудо, что мне удалось вовремя завершить все дела.
Вторым чудом стало такси, пойманное, как только я оказалась на краю тротуара. Водитель помог погрузить чемоданы и в рекордное для загруженного предрождественского Нью-Йорка время довёз меня до аэропорта.
По дороге я поговорила с мамой. Она была в восторге от гор, Аспена, дома, Элинор…
Её громкую и, как мне показалось, немного пьяненькую тираду прервал звук входящего сообщения.
«Абонент появился в сети».
Странно. Как раз в это время Дэвид должен быть где-то над Пенсильванией.
Я постаралась как можно быстрее закруглить разговор с мамой и набрала его номер.
Меня перебросило на голосовую почту.
Раз за разом я пыталась дозвониться, но результат был тот же.
Оказавшись в Ла Гуардия, я первым делом нашла табло прилётов: самолёт из Торонто ожидался вовремя. Телефон Дэвида никак не мог быть в сети двадцать минут назад.