Это даже не недоумение. Это чёрт знает что такое!
- Ты серьёзно? По-твоему, сказав «я люблю тебя», я не готова услышать это в ответ?
- По-моему, ты не понимаешь, о чём я толкую.
Его губы сомкнулись на моих, прежде чем я могла что-либо ответить.
Дэвид целовал меня, а я всё пыталась разобраться, в чём, чёрт побери, дело.
Чего я, по его словам, не понимаю? Я люблю его. Он меня любит. Так почему бы об этом не сказать?
Какого чёрта вообще происходит?
- Ты думаешь так громко, что у меня трещит в ушах, - сказал он мне в губы. – Дай мне ещё немного времени, малышка. Хорошо?
- Если только совсем немного, - хмуро проговорила я. – После спрошу с тебя по полной программе.
- Да-да. В прихожей, потом на кухонном столе.
- Знаешь, секс – это ещё не всё.
- Ты точно хотела сказать именно это? Я раздавлен.
- Ты невыносим!
Дэвид улыбнулся и ответил уже привычной для него фразой:
- Знаю, Бетти. Очень даже знаю.
Последний день года превратился в одно большое ожидание.
Сначала я ждала, пока нагреется вода в душе, после – когда придёт время, чтобы смыть с ног крем для депиляции. Нельзя сказать, что сушка волос феном это ожидание, но я определённо ждала, что сегодня они лягут так, как мне хотелось – мягкими, блестящими локонами.
Готовка завтрака – ожидание. Сигнал кофеварки – его завершающий этап.
Боб ждал, когда я наполню его миску.
Я ждала, когда он поест, чтобы её вымыть.
После мы оба слонялись по квартире и теперь уже ждали вместе.
- Он обещал приехать сегодня. Сожми лапы в кулаки, чтобы так и было, - говорила я Бобу.
Утреннее шоу медленно переползало в дневное, а я всё ждала.
После аэропорта, я больше не разговаривала с Дэвидом. Он не звонил. Даже, приземлившись в Олбани, отделался коротким сообщением.
Так продолжилось все два дня.
«Как ты себя чувствуешь?» - «Я чувствую себя соскучившейся»
«Я в гостинице» - «А я на Багамах. В моей руке мохито, рядом загорелый боливиец с бутылочкой ароматного масла для загара. Мне стоит попросить применить его по назначению?» - «Рискни. И я вобью эту бутылочку ему в глотку»
«Идёт снег» - «У нас тоже. Боб лежит на подоконнике и провожает взглядом снежинки. Или не провожает. Или не лежит. Я чувствую себя соскучившейся».
«Ты меня любишь».
Так как в последнем сообщении восклицательный знак не стоял, я не стала на него отвечать.
На обед я разогрела себе суп. После обеда сходила в магазин.
Этого можно было и не делать - через Сэма Дэвид заполнил наш холодильник под завязку. Но лишняя бутылочка вина и свежий хлеб никогда не помешают. Как и овощи. И кусочек замечательного окорока. И любимого сыра Дэвида. На это ушло ещё полтора часа.
Следующие минут сорок я приводила себя в порядок. Вернее, в беспорядок, если вспомнить наш недавний разговор.
Короткая клетчатая юбка снова была вытащена на свет, как и белые носочки. В комплекте к ним шла белая блузка и бюстгальтер пуш-ап. Для завершения образа я густо накрасила ресницы, сунула в рот леденец и стянула волосы двумя атласными лентами, приведшими Боба в неистовство. Он вёл на них охоту весь вечер, неожиданно вскакивая на диван, лупя по ним лапой и стремительно драпая от меня во все кошачьи лопатки. Когда, сжалившись, я сняла одну из них и бросила на пол, Боб наградил меня таким взглядом, что надо мной засияла надпись «Обломщица года».
К шести вечера от леденцов заболели зубы, а я окончательно убедилась, что ожидание не мой конёк и дала зарок не бегать к окну всякий раз, как перед домом останавливалась машина.
К семи было решено перестать отчаиваться, для чего было открыта ранее купленная бутылочка «мерло».
Развалившись на диване, я бездумно щёлкала телевизионным пультом и потихоньку потягивала прохладное вино. Передо мной стояла тарелка с сыром и окороком, который я скармливала Бобу. Взгляд зацепился за знакомую сцену в церкви, и «Реальная любовь» поглотила меня целиком.
Звонок в дверь раздался на самом трогательном моменте фильма, когда шериф Граймс под песню «Сайлент Найт» признается в любви Элизабет Суонн. То есть, я хотела сказать...