– Ты сам виноват, Колин, – парировал я. – Не стоило разгуливать с ружьем по городу, да еще и в состоянии алкогольного опьянения.
– Верните мне мой обрез. Я не могу чувствовать себя в безопасности!
Я протяжно выдохнул.
Каждый раз, когда Фостер оказывался в участке, он закатывал истерики и неизменно требовал от стражей порядка чего-нибудь: арестовать шумных тинейджеров, гуляющих неподалеку от его ферм, вернуть ему права на ношение оружия или же отловить одичавших собак, метивших его территорию.
– Обрез тебе не поможет. Ступай домой, – холодно произнес Фрэнк, поднимаясь на ноги.
– А ты вообще кто такой? Очередной тупица, которого сослали в Норт Ривер?
– Я тот, кто не станет просить тебя дважды. И если ты не уберешься сейчас, как я тебе настоятельно советую, то в следующий раз на тревожный вызов к твоей ферме больше никто не приедет.
Колин собирался затеять новую словесную перепалку, но неожиданно умолк и передумал.
Он пригрозил в пустоту пальцем, после чего с шумом сплюнул прямо на пол и вышел прочь. Кетти, напряженно наблюдавшая за этой сценой со стороны, наконец расслабилась и смогла вернуться за свой стол.
– Не хочешь узнать результаты экспертизы убитой коровы, офицер? – Фрэнк недобро покосился в мою сторону. – Мне думалось, что тебя, как никого другого, должны интересовать подобные вещи.
– А есть что-то необычное? – бросил я.
– Если ты не слишком занят, можешь спуститься к Алексу Грею сам и расспросить его об этом, – ответил детектив.
Я снова вздохнул. Вряд ли чья-то нездоровая шутка могла всерьез навредить безопасности города. В конце концов, подобное не раз вытворяли голодные волки, спускавшиеся сюда из леса в голодную зимнюю стужу.
Хотя, конечно, после их нападений туши не оставались в таком странном виде. Голодный хищник не стал бы высасывать из коровы спинной мозг и оставлять нетронутым все мясо.
Когда я проходил мимо детектива, выбравшись из-за своего стола, он снисходительно бросил мне вслед:
– Подумай о преждевременной пенсии, Косгроу. Мне кажется, ты уже слишком стар для этой работы.
– Я рад, что ты так тревожишься обо мне, Миллер, – произнес я сквозь зубы. – Но до того, как ты сюда приехал, Норт Ривер жил своей обыкновенной жизнью.
– Если бы я не приехал сюда, Дэнни, – он сделал особое ударение на последнем слове. – То шансов на спокойное существование у вас всех было бы примерно раза в три меньше.
– Как хорошо, что у нас есть такой герой, – не скрывая сарказма, протянул я. – Как бы мы смогли совладать с дохлой коровой без твоего участия?
Фрэнк сложил руки на груди и откинулся на спинку своего стула.
Кейт, следившая за нашей перепалкой с разинутым ртом, явно старалась понять, что вообще происходит – это хорошо было заметно по мучительно-напряженному выражению ее круглого личика.
– Что ж, – негромко ответил Миллер. – Когда ты вернешься с результатами вскрытия дохлой коровы, я не стану мешать твоей работе.
Он сверкнул холодными серыми глазами и демонстративно отвернул голову в другую сторону. Я не стал терять больше времени, и, выйдя в холл, сразу спустился в подвальные помещения.
Щуплую фигуру Алекса я заметил издалека – он растерянно топтался на месте, стоя делая какие-то пометки в своем огромном блокноте.
– А, Дэнни, – воскликнул он, завидев меня. – Наконец-то ты пришел.
– Что-то случилось?
Криминалист замялся. Я заметил, что выражение его лица стало одновременно смущенным и задумчивым, словно ему было стыдно за то, что он собирался произнести.
– Даже не знаю, Дэнни. Это все немного… странно.
– Может, скажешь, что произошло?
– Начну с того, что твой нахальный дружок был прав – корова действительно оказалась довольно интересным экспонатом. Если можно так выразиться…
Он почесал у себя за ухом, после чего махнул рукой, приглашая меня следовать за собой.
Мы вошли в холодный зал операционной, ярко освещенный потолочными лампами. На металлическом столе посреди помещения лежала изувеченная туша животного, которую Алекс уже успел изрезать вдоль и поперек.
– Так что там такого странного ты обнаружил, Грей? – напомнил я.
– Видишь вот это? Место, где должны были находиться внутренности животного?
Эксперт указал на разделанную брюшину, в которой зияла пустота.
Я согласно кивнул, стараясь не слишком вглядываться в эту неприглядную картину. В зале сильно пахло каким-то едким раствором и свернувшейся кровью – то еще удовольствие.
– Так вот, никаких внутренних органов не осталось.