– Наглая, а? – восхитился Ёган и хотел было дать ладонью нахалке по заду, но та грациозно увернулась и гордо ушла. – Ну не наглая, а?
– Доедай и коня мне седлай.
– А мне не седлать?
– Тебе нет, я поеду к монахам, пусть руку еще раз посмотрят.
– А что, опять болит?
– Нет. На удивление. Монахи – добрые лекари. Как у них были, так плечо с тех пор ни разу еще не болело, а про ногу вообще забывать стал. Хромаю только из-за старой раны.
– Может, мне с вами? Дороги-то неспокойные.
– Что за дурь? Я же не девица. Я что, до монастыря один не доеду?
– Доедете, конечно, – согласился Ёган, – только вдвоем надежнее было бы.
– Нет, ты возьмешь телегу купчишки и поедешь к кузнецу. Поговори с ним, вдруг он эту рухлядь в добрый тарантас превратит? Может, новые оси железные поставить?
– Поговорю, господин. Только скажу вам честно, из этой рухляди путного ничего не выйдет. Купчишка за телегой не следил. Гнилая она.
– Тогда будем новую присматривать. И конягу простого, не боевого же в нее впрягать.
– Найдем, господин.
– И не забудь у него мои поножи забрать. И болты к арбалету.
– Заберу, господин.
Совсем скоро солдат забрался на лошадь и отправился в монастырь. Сильно не гнал, но и шагом не плелся. Доехал быстро. Как в прошлый раз, не без скандала с привратником-толстяком попал к отцу Ливитусу на прием.
– Вы оторвали нас от утренней молитвы, – назидательно заметил монах. – Я общался с Богом.
– У вас и у Бога впереди бесконечность, а у меня сегодня куча дел. Так что вы уж извините. К тому же две козы стоят утренней молитвы.
– Не богохульствуйте, сын мой. – Монах погрозил пальцем, едва заметно усмехнулся.
– Я принес деньги. – Солдат протянул монаху две монеты по пять крейцеров.
Отец Ливитус денег брать не стал, их взял брат Ипполит.
– Вы жертвуете на доброе дело, – произнес монах. – Господь не забывает о таких делах.
– Никогда не сомневался в этом.
Брат Ипполит помог солдату раздеться.
– Как вы себя чувствуете? – спросил отец Ливитус.
– Намного лучше.
– Ну что же, вижу. – Монах стал осторожно разминать левую руку солдата. – Получше стала, получше. Но это не от мази, это от перетяжки. Брат Ипполит, накладывайте повязку снова.
– И долго мне ее носить?
– Если хотите владеть рукой, то до зимы.
– До зимы?! – удивился солдат.
– Да, сын мой, до зимы. Вам разворотили суставную сумку, я вообще удивляюсь, что вы можете руку поднять.
Брат Ипполит примотал руку к торсу бинтами накрепко.
– Так, давайте, показывайте ногу. Да, тут все заживает как на младенце. Жара, озноба не было?
– Нет, не было. Чувствую себя нормально. – Он вздохнул. – Неужели придется носить бинты до зимы?
– Да, сын мой, придется.
– Я хотел завтра покинуть ваши края. Кстати, а что вы говорили про сохранность зубов? Какой-то мел нужен, сарацинская вода?
– Мы вам все приготовили.
– Сколько с меня?
– Вы уже за все заплатили, – сказал отец Ливитус. – Брат Ипполит вам все уже приготовил. И для зубов, и для плеча. И бинты, и мазь. Если не уедете – через три или пять дней приезжайте. Поглядим вашу руку.
– Все-таки уеду.
– Жаль. Такой человек нам в графстве был бы нужен.
– Нужен?
– Нужен. Вы же видите, что порядка нету.
– Я много где был. Сейчас порядка нигде нету. Война столько лет идет, да и чума еще.
– Если надумаете остаться, я представлю вас аббату. Я говорил ему о вас. После уборки бароны устроят съезд перед фестивалем. Думаю, многие захотят видеть у себя такого человека. А может, и молодой граф созреет к тому времени.
– Вряд ли я так долго задержусь здесь.
– Что ж, еще раз очень жаль.
Они попрощались. Брат Ипполит дал солдату холщовую сумку с мазями, бинтами, средства для зубов, заодно рассказал, как этим всем пользоваться, проводил до двора и даже помог сесть на коня.
– И тебе здравия, молодой человек, – ответил солдат и выехал из монастыря под недобрым взглядом толстого привратника.
Как выехал – так сразу зарядил дождь. Мелкий, нудный. Морось. Все утро его не было. Казалось, вот-вот выглянет солнце – но не выглянуло, пошел дождь проклятущий.
Волков накинул капюшон, двинул лошадь легкой рысью, поглядывая на дом фрау Анны. Небольшой, но красивый замок, блестят стекла окон. Видимо, у фрау Анны водились деньги. Даже балкончик был. Волков видел уже балконы, далеко на юге – в здешних местах они были редкостью. Около замка пять или шесть домишек, поодаль бродит десяток коров.
Лес снова сменился болотом. Вскоре все это осталось позади.
Глава четвертая
От монотонности дождя клонило в сон. Спать в седле – дело очень опасное, но так хочется, особенно если конь идет шагом. Время от времени солдату приходилось взбадривать себя, вставать в стременах, шпорить коня, пуская его в рысь, и вытирать лицо мокрой перчаткой. Но, чуть проехав, он снова начинал клевать носом. И вот в один такой момент, когда Волков едва не закрыл глаза, его верный конь вдруг взбрыкнул. Коротко всхрапнув, он вытянул голову вперед и прижал уши, шумно задышал и начал пятиться. Таким за все три года владения солдат его не видел.