– Отец Матвей просит вас.
Солдат вошел в большую обеденную залу. Света здесь было немного, потолки черны от копоти, столы и лавки старые, тяжелые. На одном из столов лежали большие листы с планами и чертежами. Рядом сидел немолодой уже монах, на груди которого на простой веревке висел деревянный крест. Монах был почти лыс; встал, улыбнулся, сделал шаг навстречу, подал руку. Совсем не стариковские глаза глядели на солдата пытливо и внимательно. Волков коротко поклонился, взял руку монаха и поцеловал.
– Рад, действительно рад видеть вас, доблестный воин, победитель дезертиров и новый коннетабль Рютте. Отец Виталий пишет о вас в превосходных формах.
– Как бы он меня не переоценил. Он слишком добрый человек.
– Верно, верно, он у нас такой.
– Вы знаете, о чем я хотел вас попросить? – сказал Волков.
– Знаю, – ответил аббат – Но я вам откажу.
Солдат растерялся, даже опешил, он никак не ожидал такого быстрого отказа.
– То есть… Я просто хотел, чтоб в феоде Рютте… я просто хочу в Рютте навести порядок.
– Там не будет порядка, пока сам сеньор и есть беспорядок.
Солдат смотрел на него непонимающе.
– Да, да, сын мой. Ваш наниматель – вздорный пьяница, задира и дуэлянт. Жадный человек, дерущий со своих холопов последнее. – Аббат вздохнул. – Люди его – самые бедные в графстве. Стыдно сказать, но настоятель прихода в Рютте – просто нищий. Вы ведь видели отца Виталия?
– Видел, он мне показался отзывчивым и понимающим.
– Добрейший человек. Он сам чинил крышу в приходе с добрыми людьми, которым ему нечем было заплатить.
– Мне казалось, что моя затея – богоугодное дело, – произнес солдат. – Может, его люди так бедны, потому что нет порядка в земле его?
– Именно, именно. Я звал его приехать поговорить многократно. Он не явился. Я не гордец, я отправился к нему, он меня не принял. Я не гордец, я поехал к нему еще раз, а он демонстративно отбыл на охоту. Он не хотел говорить со мной, потому что знает, что грешен, и не хочет каяться.
– И все-таки, я думаю, хороший аудит улучшит положение людей в феоде.
– И я так думаю. Точно так же, как вы. Но полагаю, что начинать нужно с головы, сын мой. Пусть фон Рютте сам приедет, я хочу, чтобы этот задира поговорил со мной. Просто поговорил.
– Странно, – вздохнул солдат. – А мне один поп рассказывал, что церковь всегда будет поддерживать богоугодные дела, не выставляя предварительных условий.
– Сын мой, – аббат усмехнулся, – строя баталию против кавалерийской атаки, что бы вы раздали своим войнам: мечи или пики?
– Конечно, пики.
– Вы знаете наверняка?
– Конечно. Я сам стоял в таких баталиях.
– А я знаю наверняка, что такое богоугодное дело, и я бы дал вам четырех грамотных и знающих толк в хозяйстве братьев. Несмотря на то что я затеял большую стройку и они мне самому очень нужны. Но пока барон не приедет, я вам их не дам.
– Я поговорю с бароном.
– Поговорите-поговорите, но не думаю, что у вас получился. Барон упрямее, чем любой баран в графстве.
Солдат посмотрел пристально и произнес:
– Мне кажется, вы его не очень любите.
– Его не любят все, кто его знает, а мне не любить не позволяет Господь. Так что, наоборот, я всем сердцем жду его.
– Его что, все не любят?
– Как вам сказать… Ровно год назад он остановил в своих землях барона из соседнего графства и предложил ему отобедать. Тот отказался, сославшись на спешку, и тогда наш фон Рютте в порыве гостеприимства зарубил его коня. Сын того барона возмутился, за что фон Рютте вызвал его на поединок и тяжко ранил бедного юношу, оставив его без глаза. Дело закончилось бы войной, если б не наш добрый граф, царствие ему небесное. Ну а с нашими баронами фон Рютте перессорился давно и со всеми.
– Теперь мне все ясно, – сказал солдат.
– Кстати, а как ваши раны?
– Ваши медики – волшебники, творят чудеса. С каждым днем чувствую себя все лучше и лучше.
– Не чудеса, – аббат поднял палец, – а Божий промысел, сын мой, Божий промысел. В общем, я жду фон Рютте у себя, пусть приедет.
Солдат понял, что аудиенция закончилась, поклонился и вышел, решив сразу пойти к лекарю. Старшего лекаря не было, и его принял юный брат Ипполит. Он смотрел и плечо, и ногу и остался доволен состоянием ран, после чего солдат и Ёган покинули монастырь.
Теплый ветер рвал тучи, иногда на минуту появлялось синее небо. Дождя не было вовсе. Волков ехал мимо замка госпожи Анны. Конечно, это был не замок в военном понимании этого слова. Слишком низкая и тонкая стена, да и сам маленький. Ворота скорее красивые, чем крепкие, окна в донжоне огромные, да еще и застекленные. Оборонять такой замок занятие бессмысленное. Не замок, а пряник. Солдат отвел глаза и тут же забыл про замок фрау Анны, думая о том, что аудит ему придется проводить самому, а он ничего не знал про устройство феода.