– Передай господину, что я, к сожалению, не смогу прийти. Я немедленно поеду к госпоже Анне, – и крикнул своему Ёгану: – Не расседлывай лошадей, мы едем!
– Да что ж такое, покоя нам нет. Мы еще не обедали даже сегодня, – возмутился слуга.
– Хватит болтать, – оборвал его Волков. И, обращаясь к слуге госпожи Анны, сказал: – Передай госпоже, мы будем.
К ним подошел сержант.
– Господин коннетабль, а нам что завтра делать?
– Двоих людей дашь егерю, а сам и еще четверо будьте готовы утром, водяную мельницу обыщем.
– Ясно, будет исполнено.
Солдат прошелся по двору замка, разминая ноги и о чем-то думая, и под стенания Ёгана сел на коня.
– Да, съездим к госпоже Анне, познакомимся, хотя и неохота, конечно.
– Да еще как неохота, – вставил Ёган, садясь на коня, – в такую даль переться.
– Это нужно сделать.
Замок фрау Анны оказался мал не только снаружи, но и изнутри: построек во дворе не имелось. Конюшни, хлев и склад примыкали к стенам, а донжон был высок – там, видимо, и жила госпожа. Но что отметил про себя солдат, так это удивительный порядок и чистоту. Волкова и Ёгана встретили люди в доброй одежде и забрали у них коней. Тот человек, что привозил письмо солдату, поклонился и жестом пригласил пройти в башню.
На первом этаже донжона был на удивление опрятный склад: мешки лежали ровно, высокие корзины у стен стояли аккуратно, замки на дверях говорили о многих нужных в хозяйстве продуктах и вещах, которые лучше надежно хранить. Широкая лестница с низкими удобными ступеньками вела на второй этаж, там были кухня и людские, а выше – покои. Ёгана человек фрау Анны оставил на кухне, а солдата пригласил на следующий этаж.
Да, это были покои госпожи. Все здесь выдавало хозяйственность и аккуратность женщины. Замок барона казался грязной казармой по сравнению с этим чистым и уютным домом. Великолепная мебель, роскошные гобелены и ковры, огромные застекленные окна. И еще что приятно удивило солдата, так это то, что госпожа Анна была вовсе не стара и вполне себе красива. Она мягко улыбалась, глядя на него. Волков галантно поклонился, чуть откинув плащ, госпожа Анна кивнула в ответ. Слуга забрал у него плащ, а хозяйка жестом пригласила его в кресло к огню.
– Очень рада, что вы согласились навестить меня.
– Ваше приглашение для меня большая честь.
Она находилась в трауре, хотя черное платье из шелка оказалось слишком облегающим, а на голове у нее красовался не траурный атур, как на кладбище, а домашняя заколка из черных кружев. Волосы ее были густы на удивление и ровно уложены, и среди них ни единого седого. Солдат отметил, что женщина использовала и румяна, и белила, и подводку для глаз[1].
«Интересно у фрау Анны проходит траур, – отметил он, разглядывая ее. – Да, двадцать лет назад она была ослепительно красива».
И еще он понял, что вдаваться в воспоминания об умерших детях она не станет, слишком много белил и румян было у нее на лице.
– Ужин скоро будет, – глядя на Волкова большими серыми глазами, говорила госпожа Анна. – Вы голодны?
– Если скажу «нет» – совру, я едва позавтракал, а пообедать не успел, было много дел сегодня.
– Я видела, когда вы выезжали из аббатства.
– Да, я был у аббата. Зря съездил.
– А что вы хотели от аббата?
– Хочу устроить проверку всего хозяйства фон Рютте. Люди поговаривают, что управляющий его обворовывает.
– И не удивительно, – вдруг жестко сказала фрау Анна. – Рютте болван и пьяница, он и понятия не имеет, как вести хозяйство, и, конечно же, его обворовывают.
– Возможно, вы и правы. – Волков развел руками. – Но теперь я его коннетабль, и я должен навести порядок в его баронстве.
Солдат был чуть-чуть ошарашен раздражением, с каким хозяйка говорила о бароне, а она сидела, теребила манжет на рукаве и продолжала:
– Его феод худший в графстве.
– Надеюсь, что мне удастся это исправить. Только вот аббат отказался мне помочь. Видимо, не вы одна недолюбливаете фон Рютте.
– В нашем графстве нет людей, которым бы нравился этот олух.
Слуга принес красивые стеклянные бокалы, разлил в них неплохое вино, которое Волков попробовал после тоста вежливости.
– И что же вы собираетесь делать? – спросила госпожа Анна, принимая тост и отпив вина.