– Спасибо, – ответил солдат.
Но дело в наличии некоторых нюансов, о которых он не готов был говорить с благородной дамой, а вот она, видимо, была готова.
– В вашей комнате, – продолжала женщина, – есть ванна с водой. Я слышала, вы моетесь каждое утро, и уборную вам искать во дворе нет нужды, она прямо в вашей комнате.
Солдата бросило в жар, ему было неудобно. Он глядел на фрау Анну, глупо улыбаясь, а она вызывающе смотрела на него и тоже улыбалась. Волков думал, как сказать ей, что без посторонней помощи он даже не может снять бригантину и сапоги, и поэтому произнес:
– Тем не менее мне нужен будет мой слуга.
Женщина продолжала улыбаться, видя его замешательство, и ответила:
– Не волнуйтесь, я помогу вам снять ваш доспех. Кстати, вы его всегда носите?
– Всегда, это привычка, – ответил он растерянно.
Волков еще больше смущался, а она продолжила:
– И сапоги тоже.
– Сапоги? – переспросил солдат.
– Да, сапоги, иногда граф приходил пьяный и валился на кровать прямо в сапогах. Я не звала слуг, все делала сама.
Солдат почувствовал себя неуверенно. Из последних фраз красивой, богатой и благородной женщины он уяснил для себя одну вещь: он зачем-то был нужен ей. А что благородной женщине может быть нужно от солдата? Только одно – меч. И это плохо. Или еще одно – нож. И это еще хуже.
Вся приятная томная расслабленность и легкое опьянение исчезли мгновенно, и сейчас Волкова волновал только один вопрос: она кого-то боится или ей надо кого-то убить? А кого может бояться благородная дама в своем замке? Либо того, кто здесь в замке, что маловероятно, либо того, кто может сломать игрушечные ворота. Ну а если ей надо кого-то зарезать, то явно это не простолюдин. Простолюдина она могла бы убить при помощи слуг.
Он молчал, стоя у стола, а она сидела и смотрела на него неотрывно. Ждала. А вот ему меньше всего хотелось ввязываться в какие-то дрязги местной знати, своих дел было достаточно, и он произнес:
– И все-таки мне лучше будет откланяться.
Она встала, ее красивое лицо было уже не столь радушно.
– Что ж, поступайте, как считаете нужным, – произнесла фрау Анна холодно. Но помимо холода в ее словах чувствовалось еще и раздражение, а может быть, даже и отчаяние.
«Слава богу, что все так закончилось, – подумал солдат. – Без угроз и посулов. Сейчас найду Ёгана, оседлаем коней и доедем до монастыря, где я буду ломать ворота, пока мне их не откроют».
Он поклонился, повернулся и пошел к выходу, но услышал торопливые шаги и шелест юбок и понял, что все вовсе не закончилось, а только начинается. Быстро догнав его, госпожа Анна сделала то, что не делала до нее ни одна благородная женщина. Она взяла его за руку. Остановила, развернула к себе, заглянула в лицо и тихо заговорила:
– Ну куда вы поедете? На улице ночь!
Она стояла так близко, что Волков чувствовал ее дыхание на своем лице.
– До замка барона вы даже за полночь не доберетесь.
Конечно, она была права, но он не собирался ехать в Рютте, он готов был переночевать в монастыре, но теперь солдат был уверен, что женщину что-то тревожит; он стоял и смотрел на нее в упор, а она продолжала:
– Ну куда вы поедете? Поглядите в окно, там облака, ночь, там пальцев на вытянутой руке не видно, оставайтесь, на улице, кажется, дождь пошел.
Она смотрела на него и ждала его решения, почти не дыша и крепко держа за руку. А Волков прекрасно понимал, что лучше ему уехать, и побыстрее. И он произнес:
– Хорошо, я останусь.
Она обрадовалась, потянула его к столу, взяла канделябр со свечами и за руку повела его вверх по лестнице, в покои. Но не в свои, а в те, что предназначались ему. Здесь было тепло и уютно, на полу лежал толстый ковер. Медная ванна, стоявшая рядом с камином, была наполнена водой. Солдат попробовал ее – теплая. Честно говоря, он чувствовал себя неловко, не зная, как вести себя с дамами. Это не крестьянская девка и не маркитантка, не дочь трактирщика.
А фрау Анна тем временем уселась на высокую кровать и, не стесняясь, подобрала юбки, положила себе ногу на ногу и начала развязывать шнурки на изящном сапожке из желтой кожи, а он стоял и смотрел на ее колени в нитяных серых чулках. Сняв сапог, она принялась за второй, а после проворно скинула платье и осталась в легкой рубашке. Одним движением распустила волосы. Волков стоял истуканом, молчал и таращился, а красивая женщина с удовольствием тряхнула волосами и подошла к нему.
– Давайте снимать доспех.
Бригантина – вещь тяжелая, не для пальчиков благородных дам, но на удивление госпожа Анна легко справлялась.
– Фу, ну и тяжесть, – сказала она, бросая доспех на пол. – Я аж устала.
Солдат не любил, когда его амуниция валяется на полу, но поднимать не стал, только меч взял с ковра и поставил в головах кровати.