Когда он погиб, я вспомнил слова, сказанные им накануне. Особенно эту притчу, придуманную на ходу, чтобы объяснить всю суть его космической философии. Он улетел в космос больным человеком, но на орбите, насколько мне теперь остается только догадываться, он смог побыть полностью здоровым, но назад вернуться Земля ему уже не дала. Как теперь, по прошествии времени, оценивать всё это я не представляю.
Запись 2
Слишком долго я не садился за свой дневник, который я так горячо заполнял раньше. А ведь я даже половины самого главного не рассказал, отчего спешу продолжить.
Первые два года после смерти Сергея Степановича в космос не отправляли почти никого из людей; лишь на МКС посылали экипаж в соответствии с заранее подготовленным планом. В остальном, космические просторы бороздили лишь груды земного мусора, которые рано или поздно сгорят, либо упадут нам на голову. Или же засорят орбиту планеты настолько, что человечество больше не сможет наблюдать за звездными светилами с Земли.
Почти все время ходили разговоры о скором запуске миссии на Марс, которая «сможет изменить представление человека о космосе». Это и вправду было так, но только сама миссия с настоящим экипажем начнется еще через годы. Сейчас только идут последние приготовления к важным испытаниям космического аппарата, на котором позже полетят люди. В один день ко мне подошли из центра управления полетами и сказали, что управлять одним из испытательных кораблей буду я, Оливер Руссо, пилот из Франции, и группа инженеров, занимавшихся проектированием. Происходить это все будет с Земли.
- Есть, - коротко ответил я на столь важное предложение.
- Учти, это, скорее всего, будет означать, что через пять лет, когда MarsWay, - название корабля и всей миссии в целом, - стартует с людьми, ты будешь одним из пилотов. Не хочу утверждать это на сто процентов, но при удачном испытании сейчас - это дело почти решённое, - сказал мне один из заместителей руководства NASA.
- Сергей Степанович был бы рад лететь на этом корабле.
- Не сомневаюсь.
Совсем скоро я познакомился с Оливером Руссо. Им оказался высокий темноволосый мужчина тридцати пяти лет со сногсшибательной белой улыбкой. Он походил более на голливудского актера, чем на пилота космического корабля. Весь подтянутый, всегда улыбается и при любом смешке хлопает тебя по плечу, будто знаком с тобой уже долгие годы. Мне всегда сложно было уживаться с такими, они норовили пролезть вперед и все сделать сами, как бы ты ни старался отпихнуть их локтем.
Я уже видел, как в экстренной ситуации Оливер отключает мое управление и полностью берет его на себя.
- Добрый вечер, - сказал он мне на ломанном русском языке.
- Добрый. Говорите по-русски?
- Мало. Жил в России, но тоже мало.
- Расскажите о себе, Оливер. Нам предстоит много работы и, думаю, стоит познакомиться.
Он усмехнулся и принялся со страстью в голосе и жестах рассказывать, как его, еще будучи ребенком, отобрали в конкурсе юных пилотов. Суть конкурса сводилась к тому, что нужно было управлять виртуальным самолетом, разумеется, одним лишь рычагом и парой кнопок. Однако ему было всего около девяти лет и он прекрасно справлялся с игрушечно-виртуальным самолетом. Конечно, уже тогда Оливер решил, кем мечтает стать. Хотя думать о пилотировании космического корабля он себе не позволял, он хотел лишь стать рядовым пилотом обычных пассажирских самолетов. И ни в коем случае не военных. Ближе к тому возрасту, когда приходится выбирать будущую профессию, Руссо осознал, что точно будет учиться летать, но никогда не станет убивать. Такие пацифистские взгляды он объяснить не мог, говоря лишь, что «люди не должны убивать людей». Выпытывать историю и подробности такого решения я не стал.
Помнится, мне тогда понравилась рассказанная им история и я даже на мгновение изменил свое мнение насчет него, сложившееся у меня изначально. Но вскоре это мгновение иссякло и я вновь увидел в нем того нахального пилота экстра-класса. Так получилось оттого, что Руссо ни разу не дал высказаться мне: он почти всегда перебивал меня, мог вставить свою плеяду слов прямо посреди моего рассказа и, казалось, абсолютно не слушал, когда я что-то рассказывал. Меня дико раздражало такое пренебрежение, и через некоторое время мне пришлось проститься с ним и надеяться, что видеться мы будем не часто.
Так и получилось, в последующем я видел его лишь на тренировочных полетах в симуляторе, где мы отрабатывали пилотирование MarsWay-1T (единица, потому что первый, а T - Тест). Нам, к счастью, приходилось лишь здороваться, перекидываться парой установочных фраз и расходиться в разные стороны.